— Да уж наверное теперь я попробую! — зашипела Со Ён, зажав мякиш микрофона в кулаке. — Кто ещё-то будет это делать, раз ты не можешь? Толку от тебя!
Она недовольно зыркнула на Юки, но тут же пожалела, что вообще повернулась к ней. Растерянность, которую она увидела в лице Такаямы, оказалась заразна. Она запнулась, чуть не поперхнувшись лезущей из неё желчью. Не найдя выхода, та лопнула и разлилась в горле, просочившись горячим паром за воротником. Лицо Такаямы размылось, а когда снова собралось в фокусе, Со Ён уже не знала, что ещё сказать той в глаза, и так старательно избегающие контакта с нею. Понять, каково было Юки, оказалось несложно: она ощутила то же покалывание в щеках и во лбу — под густой чёлкой Такаямы, где её мягкие брови сломались в замешательстве и стыде, должно быть, жгло невыносимо, — а губы сами собой сжались, не в обиде, как у её молодой коллеги, прячущей ладони между ног, будто не зная, куда деть собственные руки, а в несогласии с тем, что происходит.
— Извини, я… — Со Ён поискала взглядом хоть что-нибудь, что её спасёт, и нашла пол, вытаращившись на него так удивлённо, будто видела этот паркет впервые в жизни. — Давай... Давай я им тоже что-нибудь напишу. Они же просто… придурки, да? Просто придурки, столпились там. Какой же это автозак? Ты мне только скажи, как в этот ваш чат, ну, зайти, — она вдруг вскинула брови, будто удивившись ещё сильнее, и наконец подняла к Юки лицо. — О! Может, мы им другое развлечение найдём? Пусть лучше на контролируемых территориях кучкуются. Есть там что-нибудь?
«Глаз» наконец заработал, и отслеживать движения митингующих стало проще. Очаги скопления людей ясно отражались на карте, и теперь, видя точки наибольшей активности, можно было строить какие-то прогнозы. О том, чтобы напрямую управлять массой протестантов, Со Ён всё ещё боялась заикаться — с чего она вообще решила, будто им это под силу и что может требовать этого от Юки? Это ведь не ребёнку объяснить, что нельзя ходить по газону. Такаяма, может, и с ребёнком бы не справилась, но разве дело в ней? Со Ён выбесилась на неё, потому что испугалась. Как, наверное, испугалась сама Юки, когда у неё ничего не получилось.
В ушах тихо затрещало чужое нетерпеливое дыхание, и Со Ён вспомнила, что всё ещё на проводе. Она выпустила микрофон, вернувшись в тёплую впадину широкого офисного кресла. Можно говорить что угодно и считать хоть ребячеством, хоть придурью, но её кресло помогало ей думать.
— Да. Да, я вижу, — торопливо подтверждая командиру, что получила картинку, Со Ён заглянула под мигнувшую иконку Вуаньдо и открыла беседу с Юки. От той уже посыпались указания, что и как делать. Со Ён предпочитала не думать, что заставляет её строчить сообщения так быстро. — Проезжайте, насколько можете, и останавливайтесь. Посигнальте ему пару раз, что он там встал. Назад не сдавайте, ждите. Потерпите немного, ладно? Пожалуйста, не провоцируйте толпу. Я сейчас разберусь, что это за грузовик такой и чего они к вам прицепились, — она склонилась над клавиатурой, когда Юки закинула её в чат митингующих. — «Мэджик», приём. Вам хорошо видно грузовик? Что это вообще такое? Он специально так встал?
У неё была секунда или две, чтобы пробежаться взглядом по мельтешащим сообщениям протестантского чатика и придумать, что писать, прежде чем голоса в наушниках вновь оживились. Отбивая клавишу отправки раз за разом, она быстро погрузилась в кипящее обсуждение.
лол, это наш грузовик?
есть мнение, что это всё ещё не автозак…
вообще не полиция
вы вертушку видели?
что если это военные? и чего вы к ним лезете?
— Юки, нам надо придумать, куда их отправить.