Со стороны Со Ён последовала секундная заминка. Это время понадобилось ей, чтобы понять, как крепко она держится рукой за подлокотник кресла — будто не сидит в нём посреди тихого офиса, а плывёт в открытом море, увлекаемая отливом всё дальше и дальше от берега. Каждый раз она готовит себя к тому, чтобы стойко получать отказ и, следуя корпоративной методике звонков, превращать неуверенное «нет» в твёрдое «да» — и каждый раз начинает с того, что плывёт. С человеческой несговорчивости и вообще.
— Господин Вэнь, — сейчас Ким занималась тем, что превращала негодование в сдержанное уважение, — я подготовлю официальное письмо… Но послушайте, сколько времени могут занять все процедуры? У меня минут сорок на всё про всё. Там же сейчас черт-те что творится в центре, и без вашей поддержки я поведу машину вслепую. Речь ведь о жизнях. И о сохранности данных. Я и за посылку, и за своих ребят головой отвечаю, как и вы за своих…
Со Ён не хватило воздуха. Как-то она загнула… Не чересчур? Отчего-то ей представилось, как по истечении таймера на табло, её голова отделяется от тела, а Макс Кимура смотрит на это с выражением искреннего и безмерного разочарования.
— Это же важнее «бумажек»? — осторожно добавила она. — Документы будут оформлены и отправлены, но ведь вы тот, кто может всё ускорить? Протестанты на улицах ждать не будут, пока мы все подписи соберём. Перевернут машину и всё!..