Знакомые тропы рассыпались щебнем под ногами, своды древних пещер рушились прямо над головой. Гора страдала, родная земля плакала, скорбный грохот камня не умолкал ни на секунду. Вы бежали из пылающей крепости через грибные фермы, и вода в запруде под деревянными мостками кипела, словно суп в котелке. Вы бежали через старые шахты, и сохранившиеся рёбра подпорок лопались с хрустом у вас за спиной. Через дым и пар. Через взвесь каменной пыли. Туннели рождались, чтобы увести вас ещё на сотню шагов от верной смерти, и, пропустив через себя беглецов, в тот же миг падали и умирали сами. Наконец, в очередной расселине показались чернила звёздного неба. Поверхность. Изнеможённые, вы сделали пару шагов по мягкой земле и без чувств рухнули на покрывало из цветущего вереска.
По плато в сторону моря текли горячие сели, что раньше были подземными реками, а нынче превратились в дикий грязевой поток; они срывали с предгорья травы и кустарники, играючи катили по склонам огромные булыжники и прятались в очередной извилине крутобоких холмов. Гора гудела, но уже размеренно, кротко, будто оплакивала Хмельной кряж и всех населявших её дварфов. Но среди тех крепких существ были и выжившие. Жаркое солнце нещадно терзало их бледную кожу и неспокойную душу. Некоторые бородачи не решались оторвать от земли обе ступни, суеверно и обстоятельно переставляли свои ноги, шаг за шагом, с подозрительным прищуром косясь на высокую лазурь летнего неба. Не сговариваясь, все они медленно шли на восток, в край, который испокон веков называют Межевым хребтом – земли дикие, не знавшие правящей руки, брошенные дварфами так давно, что у живых и памяти о тех временах не осталось. Быть может, про Хмельной кряж тоже когда-нибудь забудут? Жернова времени перемалывают гранит, что уж говорить о судьбах смертных существ. Но не сейчас. Ещё рано.
Вы живы.
Вы помните.
Вы не смирились.
У костра медленно собирались беглецы. Молча они выходили из зарослей шиповника на свет, грязные и оборванные, грели руки у огня, обменивались остатками еды и эля. Не было слов, которыми они могли описать произошедшее. В ком-то кипела беспредметная ярость; кто-то отрешённо думал о родных и близких. Но здесь, у жаркого огня расцветало новое чувство. Надежда. Каждый, кто смог сбежать из Хмельного кряжа; кто ощущал себя последним дварфом в рухнувшем в одночасье мире; каждый, кто сидел сейчас у костра не был одинок. Час от часа, вас становилось всё больше, и кто знает, сколько ещё беженцев из Хмельного кряжа бродит сейчас по миру?
– Пора.
И правда. Потушив костёр, небольшая группа беженцев вошла в новую галерею, что круто брала вниз. Под сапогами громко хлюпал жирный ил, сапропель, намытый дождями из нагорных озёр. В него жадно впились низенькие подземные деревья и кустарники: их корни были похожи на клубки змей, а жёсткие клиновидные листья слабо светились в темноте. Люминос, неровный свет живых существ подземья, отражался в своде пещеры на белоснежных слюдяных наростах, одновременно похожих на фарфор и крупные чешуйки шкуры змеелюда. В спину дварфам дул тёплый ветер с поверхности – так местные пещеры "дышали". Сказывалась близость к морю: когда дневной бриз дул вглубь континента, жаркий июньский воздух шёл на вдох, вглубь горы, через сквозные туннели, а вместе с ним путешествовали и дварфы; когда ночной бриз возвращался в море, из глубины горы поднимался холодный порывистый ветер, и дварфы пережидали его на привале.
Туннель медленно расширялся, пока не превратился в просторную залу, в сотню шагов шириной, с высоким сводом на неровных каменных колоннах. Там, где пол уходил вниз, ветвилась та же поросль, что и в галерее. Да что там, растительности так много, что в люминосе дварфы могут разглядеть лица товарищей.
Хелмигус, Оззи, Затзилль, Люмен, Дорин и Эйкинлистр.
Возможно, вы встречали друг друга в родной крепости. В Хмельном кряже жили тысячи дварфов, но ремесленные цеха и бесконечные сражения сближают бородачей. Нынче вам нужно сухое место под лагерь, крепкий сон и еда. И вам просто необходим твёрдый гранитный потолок над головой. По крайней мере, он здесь, высокий и ровный. Возможно, его когда-то до блеска отшлифовали воды бурной реки, пока она не сменила своё русло многие века назад. В зернистом узоре камня отражается свет, а с отражённым светом пещера становится ещё ярче. Но не одним лишь люминосом – где-то впереди, в глубине залы, видны всполохи тёплого свечения. Свет от огня, костра или факела, свет разумных существ.
Пройдя ещё с полсотни шагов, вы услышали громоподобный рокот и внутренне содрогнулись. Тремор прокатился по пещере, несколько камней рухнуло в заросли кустарника, но, к счастью, на этом всё и закончилось. На смену каменному грохоту пришёл близкий шум битвы. Пологий склон здесь кончается широкой ровной площадкой. Справа валяется перевёрнутая телега с раскиданным по камню скарбом, за ней лежат несколько тел, а защищают их... дварфы! Три рубаки с щитами, утыканными стрелами, а на щитах хмельная лоза обвила рукоять тяжёлого молота – герб Хмельного кряжа.
Их противников вы тоже признали. Гоблины. В первом ряду стоят трое, выставив вперёд неказистые щиты, сбитые из всякого мусора. Стучат по ним копьём и короткими тесаками, гогочут, выкрикивают оскорбления. Двое на флангах, тоже вооруженные тесаками, но спрятанными в ножнах, они поджигают раз за разом факелы и кидаются ими в телегу. Телега ярко освещена, и по укрытию дварфов ведёт огонь второй ряд гоблинского "воинства". Два лучника на земле, за спинами щитовиков, и два лучника позади, ещё дальше, на высоте двадцати дварфийских локтей, в широких бойницах. Гоблины распожились у высокой сплошной стены, неровно сложенной из тяжёлых каменных блоков. Оборонительная решётка, герса, поднята, лишь хищные прутья торчат с потолка, а за стену ведут двустворчатые кованные ворота, наполовину раскрытые и разбитые в щепу. Перед воротами стоит вожак зеленокожих. Высокий, выше Люгена, в помятом и подёрнутом ржавчиной железном панцире, с длинным обоюдоострым клинком в руке. Рожа его рассечена от уха до подбородка глубоким шрамом, в козлиных глазах танцует злой огонь, а на шее болтается ожерелье из длинных клыков, перемежаемых зеленоватой красотой крупных жадеитов.
Пока что, ни гоблины, ни дварфы вас не заметили.
Оравер и Брафин.
Вошли вы в Межевой хребет у излучины безымянной реки, что плетью рассекла низенькие скалы. Найденная вами пещера то расширялась просторным залом, то сжималась до угловатой фигуры дварфа, но на пути не было ничего, с чем не справилось бы старое-доброе кайло. И даже когда проход круто ушёл под наклон, спуск спорился. Верёвка струной звенела в натруженных ладонях, когда вы, словно два противовеса, по склизкому от намывных пород склону спускались вниз, к глубоким подгорным тропам.
На очередном этапе спуска пещеру основательно тряхнуло. От сердца горы к поверхности прокатилась знакомая дрожь, с потолка осыпался град мелких камней... и верёвка! Верёвка соскользнула с потревоженного уступа и вы покатились вниз, бок о бок. Ноги искали опоры, пятки упёрлись в густую грязь, забуксовали, и к ровной поверхности вы съехали уже медленно, практически невредимые, собрав перед собой высокий вал из вязкого ила. Оказались вы в узком извилистом коридоре, который на первый взгляд завершался тупиком. Но дварфийское чутьё не обманешь: дальняя стена выложена старой расшатавшейся кладкой, а через щели пробивается сильный сквозняк. Впереди, за стеной, мёртвая тишина; позади журчит тонкий ручей, и, кажется, что поток воды только набирает силу.
Трор.
Зверь. Зверь рядом. Ты не смог запутать след. Зверь шёл за тобой день и ночь, ты заметил его присутствие ещё на поверхности, и с каждым часом он подходил всё ближе. Ты видел отпечаток его лапы – тот раза в два больше твоей подошвы. Чего он ждёт? Почему не нападает? Быть может, он боится огня? Или смутился перед незнакомым запахом добычи? Ты пару раз видел его белёсую спину на отдалённой скале – длинный алебастровый шланг, похожий на змеелюда. Ты практически не спал, старался держать огонь подле себя, факел в пути или костёр на коротком привале. Вот и сейчас, жиденькое пламя на ветках подземного кустарника чадило больше, чем давало света, но всё же это был огонь.
Ты вытряхивал камушек из ботинка, когда по галерее прокатился рокот. Гора знакомо задрожала, но через пару секунд тремор утих, лишь каменная крошка просыпалась на твою макушку. Несколько камней рухнули прямо в пламя, раскидав фонтаном искры и угли вокруг костровища. Темнота сгустилась над каверной, и где-то глубоко внизу, за сотню шагов от привала, ты увидел ещё один источник тёплого света. Но времени рассмотреть его тебе не дали – в тот же миг где-то позади раздался утробный зов:
– Ууу-ВА-ууу-ВА.