Выплакалась - даже виски не понадобился. Красные, опухшие веки с трудом вмещали в себя зеленовато-голубые радужки, окруженные испещренными сосудиками раскрасневшихся от слез глаз...
Кажется, мне было безумно жалко ее - она даже не поднимала взгляда на меня, нервно теребя очки. Приняв их, я коснулся ее руки своими отныне навеки холодными пальцами и нежно провел другой обескровленной ладонью по волосам.
Кажется, мне хотелось прижать ее к себе поближе, успокоить и вселить надежду - именно этого ей сейчас и не хватало.
А ведь надежда была: все было хорошо. Мы оба были живы и... более-менее здоровы. Во всяком случае целы. И ничего страшного не произошло, только пес умер... и я вместе с ним. Но мой разум, а это было главным - он остался при мне. А значит, жизнь... или, скорее, послесмертие лично для меня - это все продолжалось, никуда не делось.
Это и надо было ей объяснить, приняв в свои братские объятия, но я не торопился. Лив еще предстояло привыкнуть к моему холоду...