Лазурь, золото лились с чистых небес, и тёплый бриз подхватывал и нёс в лицо и на головы входящему колонной в столицу бравому Третьему легиону лепестки цветов и ленты.
Закрыв глаза и лицо подставив солнцу, Эридан чувствовал непривычный ход чужого белого коня под ним. Впивались неудобно не обтёртые ещё края парадного нагрудника в тело, хрустящие в руках от крепкости, не обтрёпанные поводья скользили, тонкая подошва сандалий давала ногам прощупать каждую лозу в ковке вычурных стремян.
Всё это было – нет, стало – так непривычно. Левая рука всё бездумно тянулась потрогать и поскрести лёгкую шероховатость впервые за долгие месяцы гладко выбритой щеки. Но он искренне наслаждался моментом.
Тем временем Марк, его старший брат, ехавший не по чину, но по одному желанию своему рядом, болтал со всадниками позади, хохотал, махал руками плебсу, стоящему стеной в три ряда вдоль главной дороги от Северных врат, и швырял из корзины притороченной к его коню, монеты и камни с кусочками самородного золота. Полный ликования ор толпы обращался в восторженный и алчный визг, а Марку нравилось.
– Ты занимаешься глупостью, – покрепче закрыв только что приоткрытый и оскорблённый зрелищем глаз, сказал Эридан. Он брату был не судья, они провели, несмотря на злые языки сената, беспокоящиеся об усилении влияния Авидиев на армию Республики, безупречную кампанию. Быть может, уже в следующий раз на Фадро, где теперь строится аверский порт в естественной гавани, они отправятся не в месячный марш по суше, растягиваясь с обозами, пехотой и конницей, а на галлерах. Или они атакуют сразу мавров, закрепившихся на юго-западе страны древесных дикарей и их странных пактов с лесными владывами, коим свидетельства в Аверии за века не видел и не слышал.
– А, Эри, не все действия из чистой логики приносят радость и не все, приносящие радость – хороши для тебя назавтра.
– Это ты любитель вина, – они завернули, Марк просто скинул корзину в сторону от дороги, и под крики, гомон и неровный марш легиона по мощёной дороге, забыл о ней тотчас. Но Эридан не забыл, и спросил:
– Зачем метать незаслуженное богатство в плебс?
– А зачем оно мне? Мне не нужно, а они отпразднуют за нас и зажгут благовония в доме.
– Они там сейчас насмерть передерутся.
– Не насмерть. Гляди.
Спор прекратился, и больше на него не было времени. Военного трибуна (ставшего в походе, к слову, в третий раз отцом и заявившего Эри, что более он из родовой виллы никуда уезжать не намерен) чествовали особенно сильно друзья их отца, Эридану же досталось несколько слов в ряду других видных офицеров легиона, и все успели изрядно изголодаться. Волна блестящих шлемов и свежих плащей прошла кругом по трём внешним, крупным торговым площадям города, приняла цветы от горожан, и начала расходиться. Расквартированные и с семьями в городе солдаты – кто куда, отправляющиеся в провинции на долгий отдых – со своими командирами – в лагерь за городом, чтобы отбыть по назначению завтра. Вряд ли многих из них Третий легион увидит, когда его мобилизуют через несколько месяцев вновь. Эридан молча наблюдал за человеческим морем со спины нетепреливо перетаптывающегося под ним казённого коня. Была бы это его послушная чалая Фуга...