Когда я проснулась, всё было как обычно. Свет пробивался сквозь тюль в комнату. Пылинки танцевали в солнечных лучах. Я резко поняла, что ОПАЗДЫВАЮ, БЛЯТЬ, В ШКОЛУ!!! Быстро оделась, влетела в санузел, оттуда — на кухню, поглотила йогурт в два счёта, подхватила рюкзак и галопом раненной антилопы помчалась в школу. Мне повезло: как раз у остановки притормозил трамвай, раскрывая двери, поэтому я заскочила в него вперёд какой-то тётки и, приложив соцкарту к валидатору, упала на сидение.
В голове мелькали события предыдущего дня. А нужно ли было мне туда, в школу? Я уселась боком и уткнулась лбом в стекло, рассматривая одинаково выглядящие серые дома, спешащих по своим утренним делам людей, обгоняющие трамвай машины. Макс и Виолетта меня сожрут. А после того, как сбежала вчера, тем более. Я — трусиха. Слишком слаба, чтобы дать сдачи этим тварям. Почему мой мир такой отстой, почему не похож на мир того же Наруто или Фейри Тейла? Почему я такая обычная, когда должна быть особенной?
Я удивлённо присмотрелась к окну: в его блеклом, едва заметном отражении вблизи виднелись за очками в чёрной оправе мои глаза. Вот только они были не серыми с зеленоватым наливом, а золотистыми. Прищурилась: зрачки остались золотистыми, но теперь их было сложнее заметить через узкие щёлочки. Но, главное, наваждение никуда не пропало.
— Чё? — выдохнули мои губы. Тётка рядом уставилась в окно, пытаясь разглядеть в происходящем снаружи то же, что и я.
Вышла из трамвая растерянной. Почему-то зацепилась за цвет глаз, что даже не заметила, что на руке появилась татуировка, за которую маменька убьёт. Мысли всё возвращались ко вчера, и в какой-то момент я вспомнила про сайт, про анкеты и про Ёми. Это было больше похоже на какой-то сон. Когда я проснулась, ноут лежал незакрытый в спящем режиме сбоку, а не на табуретке, как обычно. Как это я так быстро заснула, что даже не убрала ноут..?
Школьные коридоры были пусты, и лишь охранник ходил туда-сюда. Я с виноватым видом промелькнула мимо него и повесила куртку с шапкой в раздевалке. Пришлось подождать перемену, чтобы зайти в класс следующего урона и занять своё место. Дальше уроки шли как обычно...
"Эй, что с тобой вчера случилось? Я писала тебе в ВК, но ты не ответила... ??? :с" — написала мне Настя в тетрадке. Я горько усмехнулась: моя подруга была освобождена от физ-ры по состоянию здоровья и даже на скамейках не сидела, проводя своё время более продуктивно, зависая в телефоне в библиотеке. Поэтому она не была свидетелем произошедшего вчера, и никто, разумеется, не рассказал ей. Я отобрала у неё тетрадку и стала кропотливо описывать всё, а Настя — заглядывать мне через плечо.
— Нифига себе оборзели... — вырвалось у неё.
— Анастасия, вы хотели что-то уточнить? — отозвалась учительница истории, прекратив писать на доске какую-то дату.
— Да я... Ничего... Извините, — поперхнулась подруга, а потом прошептала. — Ты в порядке?
— Не знаю, наверное, — мрачно ответила я, пожав плечами.
— Пошли, расскажем всё Марии Анатольевне!
Я только вздохнула. Это было бесполезно. Несмотря на то, что Макс многих задирал, никто на него не жаловался. И на Виолетту тоже. Не в малой степени потому, что Виолетта была дочерью завуча, и как бы ей многое поощрялось и прощалось, а Макс угрожал и исполнял свои угрозы в жизнь. Все помнили, что было с Васей в прошлом году, когда тот прошёлся с жалобами на задиру от учителей до директора. И хоть я пришла в эту школу только в середине зимы этого года, я быстро врубилась в эту тему: в моей прошлой школе всё было почти также. Жаловаться бесполезно, учителя закрывают глаза, справляться надо как-то самостоятельно. И мне никто не поможет. Ни завуч, ни родители, которым большого труда и кучи ссор со мной стоило перевести меня сюда, ни кто-то ещё.
Я старалась все уроки не отсвечивать и не привлекать к своей особе внимание Виолетты и Максы. Но всё время ловила взгляды то от неё, то от него, то от их друзей, и мне становилось неприятно.
Когда прозвенел звонок с последнего урона, я быстро попрощалась с Настей, у которой была ещё продлёнка, и бегом помчалась в раздевалку, но мой манёвр окончился неудачей: на выходе из раздевалки меня уже ждал Макс.
— Я провожу тебя, — с наглой ухмылкой сообщил он и пихнул меня к выходу. Внутри меня всё сжалось.
— А как же... Ты не надел куртку и шапку... — я попыталась выиграть себе время, чтобы сбежать.
— Я ж не баба, — беззаботно развеял Макс мои надежды, — там тепло, солнце.
Я поплелась, угрюмо смотря под ноги. Макс шёл сбоку, придерживая меня за плечо, якобы по-дружески. В моей голове проносились самые ужасные сценарии того, что произойдёт дальше. Мы вышли из школы, а потом и из её территории, прошлись по улице, свернули во двор, проникли через большую дыру в решётчатом заборе на территорию бывшего наркодиспансера, приземистого двухэтажного здания строением буквой "Н".
— Когда-то здесь был наркодиспансер, — сообщил мой гид.
"Блять, я и так это знала!" — промелькнула у меня мысль, и я попыталась вырваться, но тщетно: Макс держал крепко.
— А сейчас, уродка, мы поднимемся по лестнице вон туда, — он указал на хлипкую дверь на втором этаже и сжал пальцы на моём плече. Я пискнула от боли: у этого чудовища было немерено силы.
Проржавевшие ступеньки старой металлической лестницы подгибались под моими шагами. Когда мы поднялись, Макс просто открыл незапертую дверь и пихнул меня внутрь. Смрадный запах мочи, алкоголя и чего-то ещё ударил мне в ноздри. Под ногами валялся какой-то мусор: осколки от бутылок, смятые шприцы, бетонная крошка... Свет проникал в помещение из единственного окна с разбитым стеклом. Он и освещал исполненное чёрной краской граффити на стенах, мусор, лежалый пружинный матрас в углу.
Меня пихнули в спину к матрасу.
— Нет... Я... Пожалуйста, не надо... — взмолилась я и тут же получила кулаком по лицу. Я вскрикнула от боли и прижала пальцы к разбитой кровоточащей губе.
— Будешь сопротивляться — будет хуже! — с издёвкой бросил Макс и толкнул меня. Я свалилась на вонючий матрас, а парень навис надо мной и стал стискивать с меня одежду.
Он был тяжёлым и сильным, сопротивляться ему я не могла, даже если бы захотела. Из-за слёз я уже не видела ничего.
— Эй! Эй, эй, эй, эй, эй, эй! — раздался третий голос, но Макс не останавливался, пытаясь стянуть с меня кофточку, будто ничего не слышал. — Эй! Это может кончиться плохо. Что ты делаешь?
За шепчущим мне что-то неприятное Максом я увидела Ёми, склонившего голову под неестественным углом и уставившегося на меня. Моим ответом ему стало очередное всхлипывание, так как бедствие со мной только начиналось.
— Эй! Зачем я тебе дал силу девочки-волшебницы? Не для того, чтобы с тобой могло такое приключиться, — его будто деревянные губы изогнулись в кривой усмешке, когда с меня сняли кофточку. — Скажи это, скажи! Love makes puppies!
Макс в это время приступил к расстёгиванию ремня на моих брюках. Я будто загипнотизированная повторила за Ёми:
— Love... Makes... Puppies... — слова едва выходили из пересохшего горла.
— Чё бля?! — уставился на меня Макс, как на ебанутую.
А затем произошла вспышка, ослепившая нас обоих. Когда она пропала, я почувствовала в своих руках предмет, смутно похожий на пистолет. Он был беленький, перевязанный посередине ствола золотистой ленточкой с бантиком, с округлыми формами и золотыми узорными линиями. Ствол, кстати, был в сечении в форме сердечка. А ещё он был наставлен прямиком на Макса.
Я нажала на спусковой крючок.
Пуф! Вылетевшее из пистолета огромное светящееся золотистое сердечко ударило прямиком в задиру и, не оставляя после себя ничего, полетело дальше, наткнулось на стену и исчезло. Я завизжала и подобрала ноги, выронив пистолет: от Макса осталась только нижняя половина тела, которую не коснулся снаряд-сердце. Сверху она была ровненько обуглена по форме изломанной кривой сердечка.
Я слышала, как бешено стучит моё сердце. Татуировка, которую я прежде не замечала на тыльной стороне ладони, сверкала золотистым цветом. На мне вместо моей одежды была белая блузка с жёлтой короткой юбкой. Ноги парня, который пытался меня изнасиловать, валялись на другом концу матраса. Я отвела взгляд.
— Мо-ло-дец! — отчеканил Ёми деревянным голосом, и что-то изнутри него затрещало, будто задвигались какие-то механизмы в его кукольном теле. — А теперь позволь мне рассказать тебе правила!
И тут я охуела.