Генрих оклемался - и это было одной из немногих светлых новостей в этот дерьмовый час. Закончив помогать уцелевшим с могилами, Мацал сидел в сторонке, прислонившись к стене обгоревшей избы. Его взгляд блуждал где-то далеко за деревенской околицей, проникая сквозь остатки плетней и деревья, а сам стрелок то замирал без движения, то начинал улыбаться - вот только от улыбки такой окружающим становилось слегка не по себе.
Когда Йонас притащил откуда-то баб, Кошек непонимающе уставился на одну из них, которую Ветцель подтколкнул к нему.
– Тебе чего? - он с трудом сфокусировал взгляд на плачущей женщине.
– Это самое... - прошмыгала она, склонив голову.
– Иди, куда шла! - вяло отмахнулся он от неё. А потом вновь дико улыбнулся. - Муж у тебя есть?
– Убили-иии... - тихо завыла она в ответ.
– Вот к нему и иди, ахаха!
Напуганная, селянка попятилась прочь от обезумевшего солдата, которого так трясло от смеха, что он сполз спиной по стене и лежал теперь у сгоревшей избы, как какой-нибудь забулдыга, прикрывая перекошенное лицо руками. Внутри Кошека сейчас было так же погано, как и снаружи - удивительное единство духа и материи, как сказал бы какой-нибудь ученый доктор из йожин-збажинской духовной академии! Ему уже начинало казаться, что нету в этом мире ни добра, ни зла. Ни большего, ни меньшего. Всё мрак кромешный, в дерьме и крови измазанный. Так приходим мы в этот гнилой мир - и так, стало быть, уходим.
В эту минуту Мацал внезапно почувствовал, что кто-то касается его грубых шершавых пальцев и скулит. Он отнял трясущиеся ладони от лица и увидел перед собой мордочку Кербера, который тут же лизнул его в глаз.
– Ай, курва! - вырвалось у Мацала, но всё как-то схлынуло в один миг, ушло бешеное веселье и безумная тряска, осталась только дыра в груди на месте сердца от всех понесенных потерь.
Он кое-как приподнялся и снова сел на землю. Дрожащей рукой погладил бедного пса, который весь съежился под прикосновением, но все-таки прижался поближе. Мацал снова поднял взгляд на женщину. Помолчал.
– Хочешь - будь здесь. Не трону. Хочешь - уходи. - устало сказал он ей. - Устал я... как тебя там?
– Марья.
– Устал я, Марья. Как скот, устал. Умереть бы, а выспаться. Горе какое кругом, Марья, а? Куда Бог-то глядит, на что ему всё это?
– Почем знать... - она опустилась на землю рядом с Мацалом и после пары секунд колебаний прижалась к нему плечом с другой стороны от Кербера. Так все трое и сидели какое-то время, пока голова наемника в шапеле не свесилась на грудь.
Когда Мацал проснулся, рядом был только верный Кербер.