Наделённый воистину воплощением народной мудрости и нехилым таким креном в обе стороны, Джованни ввалился обратно в таверну, руками на ходу отыскивая кондотьерский стол. Спустя десяток минут топтания в дверях, облапывания каких только были служанок и драк со всеми столбами, итальянец приземлился на своё место.
- Уууу, бля, я такооое узнал, вы охуеете. Там не лес, там целый пиздец - заходишь, а тебя сначала грабят, а потом волки жрут... или деревья... вот дерьмо, ничерта уже не помню. А, точно! Там всех мужиков ведьма ебёт! - И упал лицом в стол, пошатнув пару деревянных кружек.
Впрочем, чудесные истории итальянца на этом не закончились. Спустя какое-то время Джованни, словно мстительный дух, воющий во льдах Коцита, поднял лицо со стола. В его глазах читалась вся глубина человеческой печали и тоски. Забористая брага оказалась у тех мужичков.
- Короче, волки-шмолки - всё хуйня. Одно понятно точно, место проклято или одержимо какими-то хуебесами, которые то ли в животных вселяются, то ли сами ещё те образины с пастями по сажени. Мне тут сказали, что в селе есть ведьма, вот её бы нам расспросить, что там за мракобесие творится. А то пойдём в лес, да сгинем к чёрту, даже не поняв, что такое нас порвало. А вообще, я б на всякий случай святой воды с собой натаскал, да и просто бы воды сейчас выпить неплохо было... - Не выдержал Джованни, кубарем скатился со скамьи и с нечеловеческими усилиями вытолкнул своё червеобразное тело на улицу, дабы огласить округу зычным звуком блевоты. Вместе с сивухой выходила вся та дурость, которой его под завязку набили проходимцы, а на самом донышке оставались крохотные, но весьма полезные мысли - лес весьма непрост, а рядом с ним живёт кто-то, способный эту непростоту слегка пояснить.