- О, да у них баба! - Каркающе хохочет здоровяк со щитом и секирой. - Ее живой, а то местные приелись.
Слабый крик Николы тонет в звуках разгорающегося боя. Хлопают арбалеты, летят не пойми куда стрелы. Кондотта, прикрываясь щитами и пятясь, отступает назад организованно. Враги, звеня железом и стуча щитами, уверенно ломят вперед, стремительно дистанцию сокращают - если бы вы не отшагнули, то уже б схлестнулись с ними. На правом фланге наступают пикинеры, выставив неровный забор из трех длиннющщих пик.
Темно и страшно. Свистят смертоносные болты во все стороны, и очень неприятно осознавать, что чистая удача решает, кому от них умереть. Ну и броня со здоровенными щитами, наверное. Хайнц явно вытягивает короткий жребий - видимо, белая часть знамени отряда видна в темноте лучше заросших щетиной чумазых рож, потому все внимание вражьих арбалетчиков достается ему. Первая стрела вошла в руку - больно, сука. Вторая щеку резанула - меткие, мудилы. Лицо залито кровью и горит огнем от длинной глубокой раны; в руке торчит, мрачно поблескивая острым наконечником, прошивший насквозь кольчугу и мясо болт. Невольно приходит мысль, что быть знаменосцем - дело молодых. Молодых восторженных долбоебов, которых не жалко, как жалко сейчас себя!