Прошёл бой, а вместе с ним отпустила злоба и вообще всякие нехорошие чувства итальянца, хорошо стало на душе. Легок и спокоен, словно пёрышко, дунешь - в небо улетит. Уже и не болело ничего, только синяки остались там, куда стрелы дегенератские угодили, ну да ничего, лучше уж синяки, чем ржавый меч в брюхе.
Глянул он на остальных, пока в порядок себя приводил, грязью заляпался весь, от падения в лужу.
- Ну, и пиздец. - коротко, но ёмко бросил Джованни, увидев поле боя. Валялись вокруг порубленные трупы бандитов ублюдошных и Мацал. Тот словно отдохнуть прилёг, да вот только всё стонал да охал. Видать, крепко мужику досталось. Ну, ничего, оклемается.
Послушал Херуччо командира, да принялся пожитки да нехитрый скраб у павших собирать. Ну и что, что поломанный да обосранный местами? Это ведь не смертельно, ототрём песком, заблестит так, что все евреи в округе сбегутся.
А вот свою кольчужку бы подлатать надо, да и нож, внатуре, беспонтовый оказался, как это опыт Мацала показал, так что Джованни твёрдо положил глаз на мечик, который братки бросили в кучу добытого.
С золотишком вышло и правда не очень по-божески. Улетало оно быстрее, чем дьавольский змий в печную трубу из постели жёнушки кметской. Ну, да ничего. Вот нашинкуем трупоедов, да прибавку получим.
Уже на привале, добрый дядька командир предложил оружие немного подразобрать, чтобы дескать отряд побоеспосбнее стал, а ведь идея верная.
- Герр Рудольф, мне бы тоже эту херобору, которую по ошибке ножом назвали, на меч добрый заменить, да шлем воон тот, с блестящим краешком. А то мне в бою пара таких добрых стрелок влетело в кольчугу, а что если бы сразу в глаза? Так бы и лёг сразу в грязь подле нашего доблесного брата Мацала, да только б уже не встал.