Джо любил Америку. Безумно любил. А еще он любил свою красавицу-жену. И конечно неравнодушен был к булочкам с сыром и ветчиной. В такой простой системе координат обычного американца не было места ни рефлексиям, ни душевным терзаниям. Пока меланхоличные юноши размышляют, почему сыр лежит на ветчине или наоборот, Джо просто делает себе что-то вроде бургера и вкушает с неземным удовольствием в глазах. Но прежде обязательно поблагодарит жену.
— Thank you, Birdie. You are the best.
"Birdie" and "Mousy", птичка и мышка. Хелен конечно не может этого знать, но прозвище ее мамы — еще одна игра, пошедшая с тех пор, как Галя однажды рассказала, что ее называли Галчонком. Сказано — сделано. Галчонок ведь птичка? Вот и стала Грета Птичкой.
Эти два прозвища — едва ли не атрибуты Джо именно потому, что произносятся всегда на английском. Вообще языковая ситуация в семье Смитов напрямую менялась от количества акторов этой ситуации. Йозеф в своё время решил, что с ребенком (и при ребенке) лучше говорить по английски, чтобы у девочки упаси Бог не вылез акцент, из-за которого ее будут дразнить. Лучше пусть говорит по немецки с американским акцентом, периодически занимаясь родным языком с матерью. В то же время оставаясь с женой наедине, Йозеф всегда переходил на "родную" речь.
Сейчас это не важно. Завтрак — царство Джо.
— Кофе. День предстоит тяжелый, а вечером еще и сессия. И конечно я отвезу Хелен, птичка. Ты и так намучилась с завтраком. А тебя нужно беречь. Правильно я говорю, мышка? Маму нужно беречь!
Еще Йозеф заметил, что его жена чем-то взволнована. После завтрака он непременно потеснит Джо, куда больше занятого сюсюканьем с дочкой пополам с разборками со своим импровизированным бургером, и узнает у супруги в чем дело.