Самое гадкое — вспоминать свои ошибки вместо того, чтобы проклинать войну.
Война же настоящая, там брат, там все достойные парни! Одобрение миллионов соотечественников!
Всё было не зря. Не могло быть. Все те, кто мог бы это оспорить, мертвы.
Неизвестные Поллоку французы, русские и американцы.
И трое шотландцев, с кем он не был близок, но так долго жил бок о бок.
Капрал Найджел Салливан из Глазго, рядовой Алан МакФарланд из Локерби, рядовой Крэйг Кэмпбелл из Аймута. С кем-то как будто даже за всю службу ни словом не перемолвились, а лица всё равно стоят перед глазами. Оттопыренные уши, россыпь веснушек, обветренные губы. Так и будут?
Сначала забылся цвет глаз. Потом волосы — коротко стриженные и отросшие, зачёсанные то налево, то направо, сальные, мытые, в пыли или снегу, вечно меняющиеся. Точный рост, телосложение, следы травм — стали загадками, характер и убеждения — шарадами. Крэйг, кажется, симпатизировал болос, а может, был неверно понят. Найджел вроде как вечно хмурился на любую новость, или то был кто-то другой? Алан будто бы гордился своими изящными часами на цепочке, но их не нашли на нём после боя.
В конце останутся только имена и ошибки. Смерть и память о пути к ней. Великое наследие войны на фундаменте из малодушных решений и глупых приказов.
Уиллему повезло. У него была альтернатива тревогам будущего и трясине прошлого — разговор о жизни в настоящем. И плевать на языковой барьер. Уиллем сделал предложение Марии и был счастлив настолько, насколько мог себе позволить человек, тронутый тенями войны.
В них он оступился и заблудился, но в них же и нашёл смелость и силы исправиться.