На эскападу Машеньки толи следователь, толи палач лишь широко улыбнулся, словно бы она сделала то, чего он давно ждал, и раза три хлопнул в ладоши, что, по его мнению, должно было обозначать аплодисменты. Поправив небрежным движением ворот, мужчина согласился:
- В именно, барышня контрольщица – на одной, – толстый палец назидательно качнулся в попытке придать словам весомость, - а значит, не вставляйте мне палки в колеса и не мешайте делать наше общее дело. Вы, как и добрая половина, да что там половина – почти все из вашего ведомства, слишком уж чистоплюйничаете с этой большевистско-уголовной братией. И жандармы до вас с ними миндальничали: на поселение отправляли в дальние уезды вместо того, чтобы на нормальную каторгу забросить или же сразу, на месте, дать пропуск в Могилевскую губернию, в штаб к Духонину. Вот они безнаказанность и почувствовали. Вы, красавица, - ох, и неприятная была ухмылка у Ивана Филипповича!, - если на вас бродячие псы набросятся, словом их будете отгонять, или палкой? Если первое – зовите, я с удовольствием понаблюдаю!
Отвлекшись на время от разговора, он гаркнул:
- Дежурный!
На оклик вошел уже знакомый девушкам надзиратель, переминающийся с ноги на ногу:
- Да-да?
- Ой, дура-ак… - вздохнул Судаков, прикрывая лицо рукой, - Как к старшим надо обращаться, морда, забыл, что ли? Из какой ты вообще дыры вылез, «да-да»? – передразнил он, - Ладно, бес с тобой, дураком. Обвиняемого Балдориса тащи, из последней партии заключенных. Проследи, чтобы никто ему по дороге в рыло не двинул – барышни из военного контроля брезгуют на юшку, по морде размазанную, смотреть. Ну давай, пиз… Иди отсель.
Повернувшись к Марии Карловне, тюремщик насмешливо продолжил:
- Ну так вот…
- Нет уж, теперь послушайте вы, господин Судаков, уж простите, чина вашего не знаю, - в беседу делово вмешалась ранее молчавшая Данилевич, - Не пытайтесь сейчас выставить из себя добродетельного защитника монархи…
- Я республиканец, вообще-то, - перебил ее Иван Филиппович.
- Не суть, - такими мелочами пришедшую в себя Верочку было не сбить с пути, - Балдорис и иже с ним – еще не доказанные большевики, а пока что просто толи мелкие спекулянты, толи воры – в чем я сомневаюсь. Поэтому защищать Северную Область от них такой методой мало того, что бессмысленно, так еще и преступно. Вы просто роняете в сердца ненависть к нам, и все. Учитесь отделять зерна от плевел – мы не воюем с собственным народом, а только с германскими наймитами и обманутой ими массой. Да и в принципе зло порождает только зло: если мы будем действовать также, как Че-Ка, то разве не станем мы такими же, как они?
- Барышня, - хмыкнул Судаков, - а вы, случаем, не из поповичей?
- Нет, и к делу это отношения не имеет. Вы меня услышали.
- Детский лепет! – скривился тюремщик, - вы на каторге хоть раз были?
- Бог миловал.
- Вот тогда и не говорите мне, как себя вести с разными тварями. Просто тварями, не Божьими, - весело скаламбурил хам в погонах, - уж поверьте, девоньки, такие люди понимают только один язык – силы. Если ты слабый, вежливый, стараешься не задеть им ненароком – в тебя будут плевать, фигурально или натурально. Понимают же – что им будет? Но если пару раз двинуть в рыло… Сразу сообразят, что отпираться бессмысленно, и предпочтут рассказать обо всем, начиная с того, как в детстве соседские яблоки воровали!
- И солгут, только бы вы им не делали больно. И ненависть затаят. Вы пойдете по ложному пути, а они при первой возможности в спину ударят, хотя раньше о таком и не думали, - повысила голос Вера Антоновна.
Выяснение отношений, начавшее срываться на крик, было прервано появлением надзирателя, ведущего за собой уже знакомого заключенного. Тот выглядел вполне здоровым – разве что левое ухо светилось красным фонарем – после чьей-то весомой плюхи, видимо.
- Балдорис Петр Ансович. – повторил тот уже известную информацию. – Гражданский, кочегар на «Енисее», не мобилизовывался.
Вопрос Маши не застал его врасплох – латыш просто пожал плечами и ответил, глядя в стену прямо перед собой:
- Что-то приобрели за бесценок у уезжающих из города обеспеченных господ, что-то купили с рук у перекупщиков, чтобы потом с выгодой продать тем, кому это нужнее: не мне вам объяснять, что в июне, после победы большевиков на выборах, жить здесь для тостосумов стало вдвойне опасно. Если вы думаете, что мы сбывали ворованное, то спешу разочаровать: лично я ни в каких эксах, ни политических, ни преступных, не участвовал, - Балдорис наклонил голову так, словно подставлял под удар лоб, прикрывая лицо, - А самогон взять можно чуть ли не у кого угодно, да и самому сварганить тоже – невелик труд.