- Господь с вами, барышня! – возопил Воюшин, замахав руками, - Не буду я ничего подписывать! Надо вам так пообщаться с этим заключенным – кстати, как там его кличут-то? – общайтесь, милости просим! Только в присутствии Ивана Филипповича, чтобы все было по протоколу и вообще. Тюрьма-то наша, и за заключенных мы отвечаем. Сломаете вы ему, допустим, ноги, а спрос с кого – с Воюшина! Поэтому прошу простить покорно, но будет только так. А если не согласны на такое предложение – так я, в свою очередь, попрошу вас подписать бумагу, чтобы, стало быть, ко мне претензий не было. Ну а коли вы надумаете…
- Мы согласны. – вклинилась Верочка, - Ведите к вашему Ивану Филипповичу. И избавите нас от вашего словоблудия, - девушка поморщилась.
- Да-да! – помощник начальника тюрьмы аж подскочил на месте, заорав, как оглашенный, - Дежурный!
- Ась? – в дверь заглянула широкая ряшка, вырастающая, как шляпка гриба, из туго сдавившего шею ворота.
- Веди барышень контрразведчиц к Судакову!
- О-ох… - жалостливо вздохнула ряха, сочувственно посмотрев на девушек.
- Они с заключенным побеседовать хотят. –недовольно и торопливо разъяснил Воюшин.
- А-а-а… - протяжно протянул дежурный. – Ну тады и ладныть.
- Что «ладныть», что «ладныть»? Веди и пришли мне сменщика – он арестанта приведет для допроса.
- А тама у Иван Филлипыча седня Хисматуллин работают. Заключенный может-то тогось, не сдюжить…
- Не твое дело, веди и все тут! И разговорчиков поменьше! – старший тюремщик явно был рад выплеснуть весь свой испуг и нервное напряжение на подчиненного.
Дежурный пожал плечами и попросил девушек следовать за собой, во внутренние помещения тюрьмы. Здесь Машу с Верой встретили душный воздух, кирпичные стены, проглядывающие тут и там через полуоблупившуюся серую, некогда белую известку, решетки на окнах и постные рожи тюремного персонала, которые не могли породить ничего, кроме уныния. Свернув по скрипучему дощатому полу коридора направо, провожатый был вынужден остановиться, пропуская своих товарищей, тащащих под руки парня в черном бушлате. Заключенный еле передвигал ноги и через каждые несколько шагов сплевывал густые красные сгустки.
- Упертый попался. – словно извиняясь за своих коллег, оправдался тюремщик. – им говоришь-говоришь, а они не понимають. А вот как раз вмажешь, добрая половина вмиг становится как шелковая. Ну не хочут они по-хорошему, ну не хочут!
Недолгая дорога привела девушек в просторный светлый кабинет, где кроме двух столов, трех стульев, один из которых стоял в центре комнаты, да вешалки ничего из мебели не было. За столом побольше расположился высокий, толстый мужчина в военной английской форме с русскими погонами защитного цвета, расстегнутой на груди так, что виднелась белая рубаха. Его вполне было можно принять за армейского офицера, и только темно-синяя фуражка с светло-синим кантом говорила о принадлежности к тюремному ведомству. Закинув ноги в блестящих сапогах на стол, офицер неторопливо прихлебывал из жестяной кружки неизвестный напиток.
Чуть сбоку, за маленьким конторским столом, сидел невысокий брюнет в русской форме с унтер-офицерскими лычками и масляными глазами, который, высунув язык, что-то старательно выводил на бумаге. У зарешеченного окна на корточках сидел одетый в одни штаны лысый мужчина с явно не славянскими чертами лица. В отличие от головы, грудь его была покрыта густым курчавым волосом. На узловатых обезьяньих руках, на штанах татарина, на стуле в центре комнаты виднелись засохшие кровавые пятна. Той же кровью пах воздух - кровью, а еще резким запахом мочи.
На столе офицера лежало несколько плеток и веревок, в углу висели кандалы, рядом с бугаем была прислонена к стене здоровенная деревянная колотушка. Одним словом, без ложных прикрас это помещение можно было назвать пыточной и вряд ли погрешить против истины.
- Ну-с, - раздался самодовольный бас офицера, - с чем пожаловали, дамы?ходатайствовать за кого пришли? Так это не по адресу, да и не собираюсь я ни слушать вас, ни щадить политических. Итак?
- Оне-с с военного контролю, допрос допрашивать будут, с вам вместе, значить, Иван Филиппович! - заискивающе глядя на Судакова, протараторил доморощенный Вергилий по этому Аду.
- Военный контро-оль! - насмешливо протянул толстяк,так и не удосужившийся убрать ноги со стола. - Тогда милости просим! Поможем уж, чем сможем, в меру наших сил. Только, - хохотнул он, - вы не боитесь, барышни, белы рученьки запачкать? Допрос - дело такое, гря-азное!