Внутри всё похолодело, когда Вера принялась рассказывать о жутких инстанциях - неужто собственноручно придётся передавать туда тех, кто навстречу добровольно не пойдёт?
Маша, подумай лучше. Ещё не поздно отказаться, Маша…
«Барышнею буду. Игрушки бедным отдам. Больницу открою у нас в доме»
До скрипа сжались зубы, когда послышался Машеньке знакомый детский голосок.
«Кэм хочищ бить, Маща, кагда бальщой стал?» - сослуживец адмирала Иессен, дядя Алеко, грузин, которого Маша так боялась в детстве из-за густых чёрных усов и бороды, давно погиб на войне, а Маща видать и правда скоро начнёт «бить», а не быть.
От горечи она не нашлась с ответом. Так и слушала Веру до самого кабинета.
Однако как бы не удручалась Маша, в допросной всё равно не смогла улыбки сдержать.
- Можете, - она продолжила изъясняться по-английски. - После допроса не откажите мне в беседе.