Совершенно невозмутимо попивая кофе, Маша перебирала бумаги и даже делала какие-то пометки. Хайновича, казалось, для неё не существовало. Разговор его с офицером она будто бы и не слушала, поглощенная своей работой, а сама личность предприимчивого еврея была ей абсолютно неинтересна. Лишь когда Коллинз отошел закурить, она поднялась.
- Офицер Коллинз, не откажете в сигарете?
Мария Карловна не курила. Более того журила за вредную привычку отца-адмирала, когда тот уже был в отставке и характером чуть помягче стал. Однако лучшего предлога не нашлось.
- Офицер, не знаю, обратили ли вы внимание, что в истории много странностей, - сигарета, зажатая между пальцев, продолжала бесхозно дымиться. Маша лишь стряхивала пепел.
- Позвольте поделюсь. Первое: какой-то грузчик вдруг услышал, что он говорил по-русски, и сразу завел разговор о снаряжении. Не странно это разве? Наши допрашиваемые сказали, что Хайнович сам предложил обмен. Уже что-то не сходится. Второе: что точно было в этих ящиках, пусть скажет. Третье: на что менялся? Что ему русский грузчик предложил в обмен? И еще, офицер Коллинз, - Мария Карловна стояла, по ее мнению, неприлично близко, но времена, а значит, и "приличные" расстояния, менялись- стремительно, да и при нынешних обстоятельствах, соблюсти конфиденциальность иначе бы не удалось, - был ли разговор со стафф-сержантом Джонсоном?