С широкой улыбкой, сцепив на животе пальцы в замок, Хайнович смотрел на контрразведчиц и, судя по всему, вовсе за собой греха не ведал: ну или же радовался, как успешно провел всех вокруг пальца. Падающий из окна за спиной рассеянный свет обволакивал его невысокую сухощавую фигуру, и казалось, что капрал стоит в одеждах из чистого золота. Он даже успел помахать ручкой на прощание собирающимся девушкам, как Мария Карловна внезапно решила остаться.
Вера Антоновна задерживаться, переспрашивать или уточнять что-либо не стала: поняв, что у подруги зародился какой-то необычный план, требующий присутствия лишь одной из них, Данилевич ограничилась коротким деловым кивком и, не медля более, покинула комнатку – только дверь скрипнула. Хайнович проводил ее задумчивым взглядом из-под кустистых бровей и только потом обратил свое внимание на Машу.
Кажется, во взгляде еврея все же скользнуло недоумение – но растерянное выражение на его лице длилось только миг, сменившись прежней лукавой улыбкой. Пожав плечами – дескать, чего уж делать – Абрам наклонился поближе к барышне Иессен и негромким шелестящим шепотом начал:
- Вейзмир! Раскрой свой ух до моих слов – Хайнович будет говорить. Шэ до мине, то минэ известно – правду говорю – большевиками являются такие поцы как Ленин, Троцкий, Свердлов и всэ их халоймесное Совнаркомие. Шэ до Архангельску, таки я слышал за Кедрова, Виноградова и этот, как там его, Попов, кажэ. Но ви, если имеете желание узнать за них, то можете почитать мало-мало газет, и старых, и таки свежих ажно до типографского хруста – я таки так и делал. А если ви хочите Хайновича сделать бомбистом, то зовите кого там хочите: я не хочу ходить с вами по один Архангельск. А если нет, то кажите, шэ ви имеете желать – за ваш гельт и скромный парнос я могу попытаться достать это до ваших белых ручек.