Вокруг – нервная, возбужденная суета. И ладно бы только вокруг – такой же беспорядок творится по всему фронту. Англичане, французы, американцы, русские… Все смешались в едином горниле битвы, не осознавая до конца что делать и пытаясь только не дать убить себя. Те, кто, казалось бы, должен владеть обстановкой, не направляют их руки. Веселый майор Николс работает, фактически, только передатчиком, самоустранившись от руководства батальоном. Исполненный собственного превосходства лейтенант-коммандер Янг обиделся, как девушка, и пьет чай в штабном вагоне. Самоуверенный и наглый Мишле сидит где-то на передовой, не задумываясь ни о чем, кроме как удержать врага впереди. Русский капитан с тяжелой фамилией дорвался, наконец, до артиллерийского огня, а все прочее оставил союзникам. Все прочие же предпочитают подменить мысль приказом, хоть чьим-то. Вот только руководить сейчас готов только он – Уиллем Поллок. И жизнь тех, кто защищает станцию и деревню, а также мирного населения, зависят только от него. Остается надеяться лишь, что у красных ситуация не лучше.
Слышно, как из деревни, захлебываясь, долбит пулемет. Кого видят шотландцы, непрестанно стреляющие, в кого расшвыриваются пригоршнями страха? А далеко, на другом конце окруженной «крепости Озерки», ему вторят другие, и несложно представить, как пули находят цель, взбивая вместо протвердевшей за ночь земли рыхлые, мягкие тела. В глазах падающих медленно, словно бы нехотя, замерзает в глазах деревня. Или лесок, или переправа – так ли важно, что? Люди упрямо и зло умирают за место, о существовании которого неделю назад еще не подозревали, и останавливаться не собираются, слыша свой единственный реквием: ругань на многих языках, перемежаемую пальбой.
Вот Арнович, бледный, как ремни королевских гвардейцев, тараторит что-то собеседнику. Кивает головой, потом мотает, рукой нервно дергает. Вот русский артиллерист что-то чеканит, весь деревянный и землисто-серый, словно на его плечи снова упала тяжесть боев на германском фронте. Вот морпех какой-то с капральскими нашивками, сидевший прежде на корточках, подрывается от команды, словно пружиной подброшенный, шалыми глазами обводит соседей и отвешивает пинка ближайшему. Командует на самом грязном ливерпульском арго разузнать, что в деревне. Стрелок поднимается, опершись на винтовку, дергает в ответ головой и, озираясь глазами испуганной лани, бросается вперед прежде, чем осознает приказ. За ним – еще один, тоже подброшенный капральским бутсом. Что-то орет Донахъю, и американцу устремляются следом за британцами. А навстречу им, крадучись, выходят другие янки, лишившиеся уже уверенности, напряженные и опасливые.
Слышится лязгающий металлический скрип: с таким наверное, главный калибр находят линкоры. Серые фигуры в драных шинелях суетятся делово вокруг них, коротко переговариваются. И тут орудия взрываются огнем, одно, через секунду – второе, им вторит гул разлетающегося эха. Бронепоезд под свист снаряда эпилептически дергается, и кажется, вот-вот сойдет с рельсов. Но нет – стоит. Муравьиные серые призраки начинают двигаться еще более споро и слаженно, а где-то там, вдалеке, болванка бухает в землю, разбрызгивая вместе с комьями жалящие, голодные осколки. Если русские не попутали ничего – на юге свои должны ликовать, что, наконец, пришла помощь. А атакующие, напротив, должны задуматься, стоит ли переть туда, где их обстреливают с закрытых позиций «чемоданами».
Дятел-пулемет все продолжает стучать. Чуть замолк на время – и снова. Напряжешь слух – снова слышится сухой винтовочный треск. Не зря, нет, не зря палят шотландцы: к ним пожаловали гости оттуда, откуда их никто не ждал. Толи недобитки решили поддержать своих, толи командир красных решил взять обороняющихся в кольцо и ударил в тыл – это уже неважно. Значение имеет лишь то, что теперь драться придется на два фронта. Пока что на два: не могут ли быть у командира болос еще козыри в рукаве?
Перед Поллоком возникает широколицый мужчина с капитанскими нашивками – видимо, командир попавшей под удары красных роты. В глазах туманится страх, щеки белеют, словно кости.
- Капитан Мур! – хрипит. – Обстреляны пулеметами при возвращении с патруля откуда-то из леса. У врага не меньше пульроты, а то и двух. Били, кажется, взяв нас в вилку! Рота почти рассеяна, потери неизвестны. Выбираемся повзводно. Наверное. Сэр? – в голосе американца бьет крылами надежда, что лейтенант-полковник достанет из рукава десяток самолетов, пару дивизий и артбригаду, и все проблемы мигом разрешатся.