Меняя подход от человека к человеку, Вера Данилевич и не задумывалась о том, какое впечатление может произвести. Ответственная, самозабвенная, ставящая службу – общее – превыше частного, она, ежели считала, что делает что-то важное, думала о себе в последнюю очередь: вот как сейчас. Перехватив любопытные взгляды молодого англичанина, бросаемые исподволь, она прибегла к тому оружию, которое сочла уместным, и весьма удивилась бы, если бы кто-то сказал ей, что ведет себя она не бонтонно.
Другой подход избрала Мария Иессен, и нельзя сказать, что он был менее эффективен – разумное, можно даже сказать деловое предложение. Подкрепленное обаятельной, самую малость беззащитной улыбкой, разило не слабее открытого флирта. К тому же Коллинз был английским офицером: пускай требования к моральному облику командного состава в армии Его британского Величества были ниже, чем в Русской императорской армии, но уважение и джентльменское отношение к дамам им прививалось не меньшее. Будь на месте Коллинза какой-нибудь янки, не обремененный знаниями о долженствующем подходе, тот бы скорее уцепился за «деловую» часть фразы, и даже. Возможно, постарался бы выторговать себе что-то еще. Но лейтенант, стоявший перед барышнями, о таком не мог и подумать.
- Что же, - неуверенно начал он. – Давайте по моему распоряжению его приведут, а я, в свою очередь, на некоторое время вас покину: дело найдется, уж поверьте. Хотя бы протоколиста искать. А вы пока что с ним побеседуете с глазу на глаз, до начала протокольной части. Такое предложение вас устроит?
Верочка, вновь блеснув улыбкой, проворковала – и куда девалась та смиренная скромность, сто была в присутствии Рындина и Униака? – что этот вариант барышень контрразведчиц более чем устроит, и они благодарны своему собеседнику за понимание. Коллинз нервно разгладил усы и неуверенно улыбнулся в ответ, после чего, попросив недолго обождать, споро отбыл назад по коридору, сопровождаемый многозначительными ухмылками тех сослуживцев, которые предпочитали работе беседу.
Вскоре послышалась торопливая сапожная дробь: англичанин вернулся с задержанным. По крайней мере, хотелось так предполагать – спутник его, юркий и вертлявый чернявый молодчик с вьющимися волосами и характерным для богоизбранного народа носом, не был ни связан, ни лишен знаков отличия, да и вообще чувствовал себя как дома, не имея даже конвоиров. Следуя за провожатым, он с любопытством осматривался, а при виде девушек вежливо приподнял пилотку, словно это был котелок.
- Таки наше вам… - с неистребимым местечковым акцентом спросил он по-русски. – Счастлив-с приветствовать дам!
- Обождите, капрал. – одернул его Коллинз. – Прошу проследовать в этот кабинет и подождать начала опроса, а я пока схожу за письмоводителем. Эти baryshnias, - взглядом и кивком головы указал он на Иессен и Данилевич, - наши русские визави и будут присутствовать на разговоре. Вы меня поняли?
- Yes, ser. – спорить Хайнович не стал и неторопливо вошел в «допросную», ничем не отличающуюся от обычного кабинетика, где губернские секретари всяческих присутствий принимают визитеров.
Удостоверившись, что Коллинз скрылся, Вера уточнила:
-Ну что же, пойдемте? У нас не так много времени.
Американский еврей, проигнорировавший отдельно стоящий стул и расположившийся у подоконника, обернулся на вошедших:
- И снова делаю вам приветствие. Меня зовут Хайнович, Абрам Хайнович. Я понимаю, что у сразу двух яфенных барышень есть до меня мало-мало дело, нет?