Забавно получалось: только что, на лавке сидючи, она Верочке про светлое женское будущее рассказывала, да на подполковника сетовала за то, что в них профессионалок отказывался разглядеть, а теперь, оказывается, в качестве беспроигрышного инструмента влияния, Верочка решила воспользоваться своей привлекательной внешностью? Вот так ирония. Мария усмехнулась и не сдержала улыбки - грустной, правда, да уж какая имелась. Другой в таких обстоятельствах не было.
Надо сразу оговориться, что улыбаться по указке Машенька не умела, да и флиртовать не была обучена, в общем, так себе контрразведчица. Однако юный офицер нравился ей своей искренностью и она совершенно не желала ему проблем. Точно также она не желала незаслуженных проблем тому латышу, которого по ее указке содержали теперь под арестом. И потому в прелестной головке Марии пышным цветом расцвела дилемма, а следом за ней занялся и компромисс:
- Послушайте, офицер Коллинз, менее всего мы желаем принести вам неудобства, и поэтому, если позволите, зададим вопросы Хайновичу сами, но не в рамках допроса, а, так сказать, с места, нарушив, так сказать, ход разговора с арестованным. Вы, если хотите, подыграйте нам - на место поставьте или ещё как. И вы приказ не нарушите, и мы ответ получим, - когда Маша улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки. Матушкино наследие.