"Надо было всё же предупредить нашего офицера" - чувствуя, что из-за его выразительной мимики может потерять настрой и даже, упаси Господь, улыбнуться, Маша старалась на него не смотреть.
Слушала Мария также красноречиво. Неприятный прищур, слишком явная насмешка во взгляде, красиво очерченные губы, что кривились сейчас презрительно, придав лицу выражение гадливости, недоверия, с силой бьющее по достоинству говорящего. Если бы Иессен просто злилась, стараясь найти быстрое применение своему гневу в виде крика или угроз, Петр, она была уверена, насладился бы ее беспомощностью и отсутствием конкретики в действиях.
Сейчас же она методично записывала сказанное, не забывая взглядывать на говорившего с выражением, название которому было "Сами себе яму роете, Петр Ансович".
- То есть, по вашему выходит, - Маша отложила перо и облокотившись на стол, взглянула на латыша с презрительным снисхождением, как на ребенка, который заврался, - что некий капрал Хайнович неожиданно решил с вами, таким распрекрасным грузчиком в порту, скооперироваться и доверить важное дело торговли с американцами. Каких-то фактов не хватает, Петр. Ох не хватает. Ну ничего. Ведь груз-то ваш, у американцев купленный, уже вскрыли, - она потрясла издалека другой исписанной бумажкой. - Что там, говорите, было?
Взгляд у Машеньки сделался кошачий - так зверь смотрит на пойманную мышь, решая, съесть ее или дать еще побегать немного перед казнью.