Рауш фон Трубенберг вздрогнул. Волнение от внезапной близости женского тела смешалось с накатившим вдруг гневом и обидой. В каком-то темном уголке его души возникло на краткий миг желание ударить баронессу, не сдерживаясь, наотмашь. Что ещё он мог сделать, что могло бы сравниться с низкими, почти предательскими в глазах Константина угрозами Медем? Он ведь стремился оградить ее… А она увидела в том порыве только уязвимость, которой решила воспользоваться для таких… таких мелочных целей.
Рауш, однако, только лишь отдернул руку, освобождаясь решительно из непрошенных объятий, и процедил свой ответ:
- В таком случае я буду вынужден сообщить вашим соседям о том, что вы арестованы по подозрению в укрывательстве краденной государственной собственности. И о том, что если будет им это угодно, они смогут навестить вас в городской тюрьме, где вам возможно придётся остаться до конца разбирательств.
Он замолчал на секунду-другую, только кривя губами. Затем произнёс холодно и отрывисто, не отрывая взгляда от Медем:
- Сальников! Спустись к хозяину и осведомись, не найдётся ли у него вина или водки для Марии Николаевны. Если найдётся, пусть принесёт что-нибудь. И побыстрее, побыстрее.
Константин проследил за торопливо удаляющимся унтером. Хмыкнул слегка и снова провернулся к хозяйке номера.
- Пусть будет, как вам угодно. - без удовольствия признал ротмистр, сжимая в руке рукоять шашки, - Теперь к делу.
Рауш прошёл вперёд, меряя шагами комнату.
- Андрей Александрович часто бывал у вас. Не оставлял ли он у вас что-то на хранение? Не оставлял ли что-то на хранение в этом заведении вообще?
Он развернулся на каблуках и снова оказался лицом к лицу с баронессой.
- Не известно ли вам что-нибудь о его… «трофейном» золоте? Я должен предупредить вас ещё раз: у меня нет времени. Отвечайте на вопросы или я буду вынужден действительно арестовать вас.