Маша, ожидая увидеть соседку сонно потягивающейся в кровати, в изумлении остановилась на пороге комнаты.
- Вера, я тебя положительно не узнаю, - наконец улыбнувшись, обрела дар речи Мария и прикрыла за собой дверь. - Теперь я совершенно точно верю, что служба в контрразведке пойдет тебе на пользу, - понизив голос до шепота, заговорщически прищурилась она.
Предвкушение от встречи чудесным образом передалось и Маше, а вместе с ним и какое-то приятное волнение, словно с этого дня жизнь пойдет по-новому. Может эта и была та самая надежда, едва не потерявшаяся вчера в потемках? Во всяком случае Маша шагала бодро, даже сырой промозглый воздух и вечная грязь под ногами не были властны над этим утром.
Подарив старомодный книксен Архипу Сергеичу и назвавшись полным именем, Мария напролом шла следом за Верочкой, чьих каблучков стук звучал в унисон со стуком ее сердца. Ни робости, ни смятения так и не ощутила барышня Иессен. Даже когда господин Рындин до дела дойти изволили, она благосклонно улыбнулась, подтвердив, что адмирал - ее отец, а что касается деловой спешки, то "прелюдии тут и правда излишни".
- Видите ли, Михаил Константинович, контрразведка мне, как и Вере, представляется сейчас единственно возможным способом ощутить себя полезными. Смею надеяться, что ограничиться только ощущением не придется, и пользу как таковую привнести в общее дело также удастся.
- По правде сказать... - Маша в задумчивости обвела глазами след от портрета на стене по контуру, - за ответом на ваш второй вопрос я и пришла сюда. Позвольте я адресую его вам. В чём ВЫ видите моё участие в службе?