Общаться с русскими Уиллему не хотелось. Не после неожиданно тяжёлого, вывернувшего всего шотландца наизнанку, разговора с Марией, не после весёлого с виду пира, где на словах приходилось улыбаться и поддакивать сладким речам, а на деле коситься в сторону приговорённого к избиению француза, стараясь ничем не выдать коварного плана.
Нет, Уиллем не жалел о содеянном. Почему-то подумалось ему так, что раз настолько оправдываема им его тяга к войне, то и это всё какой-то смысл в рамках его странной парадигмы имеет. Наверняка он и не испытал бы никакого ни удовольствия, ни удовлетворения от убийства германцев. Просто это щемящее чувство выполненного кое-как долга. В конце концов, какая разница, кто тебе этот долг навязывает, возбуждённые родные и близкие, расчётливое государство или потерянный ты сам?
— Добро пожаловать в Мал... Зор... Арнович, уверен, вы переведёте, как надо.
Усталость и накопившийся стресс всё же сказывались. Не было никакого настроения вводить артиллеристов в курс дела или же выяснять, кто им напел про пушку на станции.
— Видите ли, господа, мы сейчас празднуем. В честь укрепления союза, кхм. К тому же уже весьма поздно, и поэтому я предлагаю перенести вопрос о вашем орудийном довольствии на завтрашнее утро. Присоединяйтесь к застолью, я познакомлю вас со старейшинами деревни, где мы вас и расквартируем. Всё равно вопрос ночлега иначе не решить.
Уиллем выдавил из себя улыбку и, широко разведя рукой в сторону, пригласил новоприбывших к пиршеству.
— Арнович, могу я вам этот вопрос доверить? Сведите их с кто у нас там в деревне главный... скажите, что я просил разместить артиллеристов именно в деревне, не на станции. Отлично, желаю всем приятно провести ночь.
С трудом откланявшись, комендант устало вздохнул. Спать. Ах, чёрт, ещё же француза по плану "искать"!
На удачу, мимо проходил один из рядовых. Его-то Поллок и отрядил напомнить сержантам проверить, "как там французские гости, не потерялся ли кто". Достала уже вся эта конспирация. Не дураки, догадаются и сами справятся.
Всё? Точно всё? Можно на боковую? Да какой там...
Уже переступив порог своего "штабного" дома, Уиллем вспомнил про Марию. Молиться ушла, кажется. Где-то здесь ведь поди, у образков своих угловых склонилась наверно, шепчет знакомые-чуждые слова, такие же непонятные, но, быть может, такие же приятные, что и сказанные недавно Уиллему. Единственное, пожалуй, что можно было бы назвать приятным за сегодня. Где она?
Он и сам не заметил, как пошёл не к лестнице, а в медленный, почти крадущийся обход по замершему тёмному дому.