Ночь целиком сотканная из тревоги. Такие не забываются ни через год, ни через десять лет. Решаются судьбы в пылу бесед. Крошатся чужие надежды под каблуком более напористого ответчика. Мария, хоть и оказалась на таком собрании впервые, понимала, что голос всякого присутствующего прозвучит да и утонет в почти фаталистичном исходе, неизвестно кем подложенном под дверь. Такое ощущение преследовало ее с тех пор, как началась война. От слов и действий будто не зависело ничего. Словно кто-то там наверху, а может и, напротив, в преисподней подкидывал вверх, усмехаясь, кости и решал тем самым судьбу.
Во всяком случае Мария и представит не могла, чем все это закончится. Она даже испытала некое облегчение, когда покинула душное помещение, где скалились, парировали, повышали голоса, боялись потерять свою власть и кажется, совершенно не услышали ее рассказ.
Взяв Верочку под руку, она довольно бодро направилась на выход, даже сумев улыбнуться.
- Надо хоть немного поспать, - ободряюще шепнула она коллеге, пока шли по темному, гротескному предбаннику. Мария усмехнулась горько: вот так блуждая в темноте, все они пытаются найти выход, а Россия тем временем мокнет от слез, пухнет от голода и тонет в грязи.
Впрочем, иные так и вовсе неплохо переобуваются под стать обстоятельствам.
Память на лица у Машеньки была на редкость великолепная. Как бы то ни было, она сохранила самообладание, лишь сжала непредусмотрительно сильно верочкину ладонь, а рука сама собой скользнула в карман, где таился пистолет. «Всегда один патрон необходимо себе оставлять» - некстати вспомнились слова Левушки, которые однажды так сильно возмутили ее.
- Прошу прощения. Я забыла шляпку, - разворачиваясь к двери и увлекая за собой Веру, Маша вернулась в дом.
- Вера, - думая, как будет объяснять столь нервное поведение, прошептала Мария, - я уже видела этого человека. В Петрограде. - будто это что-то объясняло. Скорее гораздо красноречивее было выражение ее глаз, сверкающих от смеси ужасных воспоминаний и праведного гнева.
- Извините, - заговорила Маша по-английски, обращаясь к майору, который не успел далеко уйти. - Чей солдат там стоит? Вам известно, кто он? Эсер, белый, кто? - тон Маши снова стал учительски-строгим, будто она заметила, как один из ее подопечных учеников свернул голову птице и счастливо избежал наказания.
Вера не стала ни переспрашивать, ни уточнять, ни суетиться. Только кивнула сдержанно и всепонимающе, да сжала губы в тонкую упрямую нить. Пускай ей было неясно, что так подействовало на знакомую, но плеснувшиеся внезапно глазах Машеньки боль и злость были достаточным ответом: Вера Данилевич и сама за неполные два года революции увидела немало того, что заставляло сердце болезненно сжиматься, а пальцы – искать холодную рукоять револьвера.
Дверь захлопнулась, оградив девушек от недоумевающего солдата, и пока Маша обратилась к британскому майору, – Гилмору, кажется – Вера вжалась в стену, ссутулившись и опустив руки в карманы пальто и ожидая в любой миг угрозы с той стороны, и шепнула негромко:
- Могут стрелять? Мари…, - короткая пауза и миг сомнений, но на фамильярность Данилевич нее решилась, - я Карловна, тогда надо чуть сдвинуться в сторону.
Англичанин остановился, обескураженный и сбитый с толку вопросом, чуть нахмурился непонимающе и ответил неуверенно:
- М-м-м, даже не представляю, извините, мисс. Но вы не волнуйтесь: раз он здесь – это человек надежный. К тому же рядом есть солдаты Его Величества – если что случится, вас защитят. – Справившись с собой, майор покровительственно улыбнулся. – Вы не волнуйтесь, все под контролем. Сэр Торнхилл не допустит, чтобы этот город тоже погрузился в безвластие, вы под надежной защитой!
Мария Карловна не разделила спокойной уверенности майора и даже улыбки не приложила к своим следующим словам:
- Когда я в последний раз видела этого человека, он был с большевиками и зверски убил несколько джентельменов и даму у меня на глазах. Поверьте, такое не забывается. Теперь же я вижу, что его грехи прощены, а убийца поощрён вашим доверием. Покажите мне командующего, который поощряет присутствие большевиков здесь. Уверена, такого вы не найдёте.
На предположение Верочки она лишь отрицательно мотнула головой, сосредоточившись на майоре, с кем по-прежнему беседовала по-английски.
Майора не проняло, или он попросту не понял всей остроты ситуации. А может, спешил обратно, ожидать командирских указаний, и решил пустить все на самотек? Как бы то ни было, англичанин по-прежнему смотрел на девушек с расположением, но никаких действий предпринимать не собирался:
- Леди, вы наверняка ошиблись. Поверьте, всех явных сторонников большевиков и всех преступников в городе арестовали. На улице же темно? Вы наверняка спутали его с кем-либо, так что не волнуйтесь, здесь с вами ничего не будет и ничего не угрожает. А если утром вы в своих подозрениях уверитесь - обратитесь или в городскую милицию, или в комиссию по расследованию действий большевиков. Да хоть в управление право-маршала, наконец! Там разберутся, все решат и вы, леди, будете вне опасности. К тому же он русский, а я ему не начальник. Если вы так желаете разобраться сейчас – обратитесь к его русскому командиру.
Мария Карловна никогда не теряла терпения и самообладания, поэтому она нарочито медленно и спокойно произнесла:
- Господин майор, я с этого и начала наш разговор. Если вам неизвестно, кто командует этим солдатом, не откажите мне в услуге: соблаговолите подождать меня ради моей безопасности, пока я узнаю его имя, звание и, возможно, имя его начальника. Если его командир присутствует здесь, я бы хотела сразу уладить этот вопрос. Как вы понимаете, ни о каком сопровождении с его стороны не может быть и речи.
Британец чуть развел руками, извиняясь за свою неосведомленность:
- Леди, как я уже сказал, я не знаю, кто им командует. Если вы не будете возражать, я провожу вас к русским офицерам, и вы сможете пообщаться с ними. Сам я, увы, не могу дождаться вас, поэтому направлю к двери пару английских солдат. Вас это устроит?
Получив согласие, он снова повел девушек по коридору, пока не достиг одной из комнат, откуда доносился негромкий разговор.
- Вам сюда. Прошу. – майор распахнул дверь.
Перед девушками предстала небольшая уютная комнатка, где на вешалке висело чье-то пальто, мерно колыхались занавеси от ветра, дующего сквозь приоткрытую форточку, а в полутьме, что разгонял неверный свет керосинки виднелись четыре человека: юноша в форме, оккупировавший письменный стол, офицер явно кавказских кровей и двое похожих друг на друга мужчин в партикулярном платье, устроившихся на разобранной кровати. При виде дам юноша ойкнул, подскочил, вытянувшись по струнке, а «кавказец» насмешливо протянул:
- Здра-авствуйте, милые дамы! Ужели ваш атаман прогнал вас, и вы решили снизойти до наших скромных пэрсон?
Марии было не до смеха уже четыре года, а сегодня ее "не до смеха" достигло своего апогея.
- Да, пожалуйста, - кивнула она в ответ на оба предложения и проследовала за майором.
- Доброй ночи, - опасаясь, что беседа снова покатиться на той же карусели, Маша сменила тактику. В конце концов, посеять панику и включить провокацию в данном случае - тоже выход. Ее возмущало спокойствие, с которым английские военные реагировали на возможное наличие среди них предателей.
- Сразу к делу, господа. Промедление сейчас крайне опасно. Только что мной был опознан большевик, который в прошлом году в Петрограде совершил на моих глазах многократное убийство и безнаказанно скрылся. Тогда он был одет иначе и носил красную повязку на рукаве, но как вы понимаете, забыть его лицо у меня теперь нет никакой возможности. Господин английский майор отнесся к новости о возможном присутствии предателей среди солдат чересчур спокойно, - провокация прошла успешно. - Поэтому обращаюсь за помощью к вам. Мне нужно знать, кто командует этим солдатом.
Если поначалу у русских был лишь легкий интерес, то первые же слова о большевике заставили их напрячься. Вставший при появлении дам юноша даже вскрикнул от удивления, хотя и негромко:
- Как? Большевик? Здесь!?
Поняв, что на последних словах он пустил петуха, молодой человек смутился и замолчал. Братья же (а сидящие на кровати наверняка были ими), переглянулись подозрительно и синхронно кивнули, вставая. Было ясно – они целиком и полностью в распоряжении Машеньки. Не остался сидеть и тот офицер, что поддел девушек едким комментарием. Плавно и по-кошачьи он перетек из расслабленного сидящего положения в готовое к бою положение, легким движением руки расстегнув кобуру, в которой виднелась тускло блеснувшая пистолетная рукоять.
- Один из наших – краснокожий!? Дела-а… Мы готовы, сударыни. Куда нам идти? Расскажите, и я и господа Черноруцкие возьмем вашего большевичка тепленьким. А вы подождите нас здесь. Веня… Юнкер Осипов составит вам компанию.
Слегка изумившись такой поспешности, особенно на фоне спокойствия английского майора, Мария заговорила чуть быстрее:
- Нам определили его в сопровождающие, он и сейчас наверное стоит возле черного входа, ждёт, - и Мария Карловна в красках описала его лицо, обезображенное шрамом в форме подковы.
Ее не пугали возможные разбирательства. Гораздо горше, если опять безнаказанным уйдет. А уж что касается его предательства, то Маша уверена была - бывшими большевики совершенно точно не бывают.
Офицер слушал спокойно, с легкой улыбкой на лице. Но как эта улыбка отличалась от той, что была на лице англичанина! У того – простая и абсолютно нейтральная вежливость, у этого – обещание многих проблем тому, о ком мужчина думает. Сразу стало ясно: кавказец с большевиком миндальничать не собирается. Но вот до какой степени? По Архангельску упорно ходили слухи, что в тюрьме арестованных красных деятелей пытают и калечат, и участие в этом принимают не только тюремщики, но и армейские офицеры. Этот человек совершил злодеяние – но чем ему за него воздастся?
- Значит, у черного хода. Разбэремся! – осклабился на миг офицер.
- А может, мы с вами пойдем? Ну, чтобы дамы знали, что их обидчик наказан? – кажется, юношу идея оставаться «в тылу» совершенно не прельщала.
Офицер резко цукнул Осипова:
- Юнкер! Вы считаете, что подобное зрелище для дам уместно?
Ответом ему послужил тихий шелест Веры:
- Мы не просто дамы, господин поручик. - Данилевич перевела взгляд на Машеньку, глазами спросив: «Может, пойдем?».
Маша и сама желала убедиться, что правосудие состоится. Тем более, что за свои слова ей наверняка придется отвечать. Поэтому она кивнула:
- Мы пойдем с вами.