Не. Они, по ходу, действительно не понимают, с кем связались. Бойцы решили довести взводного до бесконтрольного, бессмысленного и беспощадного отстрела.
Отвратительное паясничество первого Вацлавс, на собственное удивление, стерпел, хотя лицо выразило предельное отвращение. Но, блин, второй... В общем, молодец. Добился своего.
– Несправедливо? – Фрайденфельдс аж задыхаться начал от возмущения. – Несправедливо?
Комвзвода в один прыжок оказался у Ульянина и взял его за шиворот. И сразу же повел, столь быстрым шагом, что у красноармейца ноги начали заплетаться. Он даже не успел обозначить сопротивление, как командир подвел его к Живчику и стал прямо-таки тыкать, как котенка, прямо в повязку:
– Это справедливо?! Справедливо, тебя спрашиваю? Ты, значит, за народные денежки печешься, пока твоих товарищей убивают?! А если бы кого-то насмерть пристрелили? А если бы кто-то со второго этажа гранату кинул? А если бы вместо моего приклада сзади китаец со штыком оказался бы? Справедливо было бы? Справедливо? Ну, говори, правдолюбец, мать твою драть! Ааай!
Вацлавс со всей силы швырнул воротник в сторону, так что Ульянин, наверно, упал, если не полетел на землю. Но латыш уже не успел заметить, так как развернулся на месте и, хотя и смотрел на оставшуюся пару, слова были полезны для всех:
– Вы, что ли, до сих пор не поняли, в какой заднице оказались? Вон там – указательный палец выбросился в сторону – англичане. Вон там – то же. А вон там – болота. Голосовали они за что-то там, охуеть. Вы в армии, ребята. Вар-ми-и! В армии есть порядок, а когда мы в такой жопе, что, кроме нас, нет никого, только убить все хотят, порядок тем более должен быть. Ну увидел ты вора, ну подойди, доложи, ну ты же сам, зараза, голосовал. Ну почему у вас в головах вместо элементарных вопросов войны и как на ней выжить, всякое барахло? Ну мы же не на передовой даже, нас через час, может, резать будут. А вы...
Фрайденфельдс закрыл лицо руками и приглушенно взвыл. А когда убрал их, ты было видно, что лицо уже красное, что он действительно задыхается. Дальнейшее было уже тише, словно из последних сил:
– Подавитесь своими деньгами и катитесь на все четыре стороны. Может, белякам такое говно сгодится. Лучше бы пулю там пу... – комвзвода не договорил, а махнул рукой и побрел прямо к реке. Мысли неслись по голове, словно лошади, даже не за что было уцепиться. Надо бы освежиться. А то действительно голова сейчас вспыхнет.
Последние слова были лишними, да и не правдивыми. Просто уже стало обидно. Простейшие, на его взгляд, вопросы вызывают прямо-таки непреодолимые затруднения. Может, Вацлавс действительно сильно гнет палку, но ведь так, как они поступают, совсем нельзя. Почему же не получается-то ни черта?