- Если что, не сомневаюсь, вы мне покажите и где дверь, и где окно, - с улыбкой ответил Миллер, не поддаваясь на устрашающий вид и настрой горцев. Видал он и хуже. По крайней мере, эти были без ножей. Пока что, - Но пока я не исчерпал запас вашего гостеприимства, я присяду? Разговор у меня долгий. И серьезный.
Заседание "штаба" Берса до комичного напоминало заседание штаба Чаплина, с поправкой, конечно, на стать "заведения", в котором расположились командующие. Те же верные бойцы по флангам и остальная стая по краях, в тени, готовые броситься по первой команде вожака. Так, интересно, вели себя волчьи стаи? Нет, вряд ли, слишком человечна была эта попытка произвести впечатление, внушить, то ли гостю, то ли себе контроль над ситуацией. Настоящие волки не бравировали силой, они скрывали свое число и нападали без запугивания. Настоящих волков Миллер видел всего однажды, когда гостил у родни под Вильной, и тот урок запомнил навсегда.
Он шел через поле с соседской пастушьей собакой, когда почувствовал на себе взгляд. Почувствовал что-то и пес, потому что остановился и зарычал в сторону леса. Повернув голову в ту сторону, Степан увидел, на самой кромке леса, громадную черную собаку. Нет, не собаку, волка. Спутать было невозможно. Крупный, с низко опущенной головой, желтыми глазами. Он не рычал, не скалился, просто стоял и смотрел на человека и его лучшего друга, как будто говоря "я вижу, что вы здесь. Я знаю, что вы здесь. И я позволяю вам быть здесь." А вот пес продолжал рычать, затем начал лаять, брызгая слюной в сторону волка. Тот лениво посмотрел на собаку, повернулся и скрылся за деревьями. Будто по команде пес сорвался с места, прежде чем Степан успел схватить его за ошейник, и скрылся в лесу следом за волком, оставив перепуганного мальчишку, который опрометью побежал в деревню.
Когда несколько часов спустя взрослые, вооружившись, прочесали лес, то они нашли только кровь, клочки бурой шерсти и никаких следов волков. Старшие объяснили Степану, что волки никогда не показываются на виду одни. Если один из них показался на кромке леса, скорее всего, вожак, значит остальная стая была поблизости, просто незаметная. И когда пес - дурная морда - бросился следом, он сделал именно то, что стая и хотела. И то, что Степан тогда побежал не за собакой, а в деревню, спасло ему жизнь.
Наверное, поэтому Миллер и не боялся ни Берса, ни Чаплина, ни гренадеров, ни солдат-анархистов, ни черта лысого с тех пор, как посмотрел в желтые глаза смерти. Горцы могли высмеять его, побить, выставить вон, но после первого же взгляда в их глаза Степан почувствовал - эти не убьют. Не было в их глазах того же взгляда, что был в глазах волчьих. Пускай даже эсеру приходилось повторять те же реверансы, что и перед Чаплиным этим утром.
- Я спросить хотел, - продолжил говорить Миллер, дождавшись приглашения, - как долго храбрые джигиты выдержат вот так, на постных харчах? С порога видно, что они на стену лезть готовы от скуки. Врезать хочется хоть кому, а некому.
Степан говорил спокойно, без насмешки, просто выкладывая перед Андреем Александровичем карты, которые ротмистр знал и сам. До Кавказа мужчину служба на добросила, поэтому приходилось полагаться на то, что представление эсера о том, каковы по характеру "настоящие джигиты" было хоть немного точным, но Миллер изгнал всякую неуверенность из голоса, решив попробовать вытащить кату из колоды Филоненко - если уж врешь, то ври самозабвенно, чтобы все поверили.
- Заперли вас как канареек и морят бездельем, а ведь это смерти подобно. Нельзя орла в клетку посадить, не обломав крыльев, и думать что так сойдет. Орлу нужно небо, чтобы ветер в перья, чтобы сверху вниз камнем на добычу. Правильно ведь говорю? А вас сюда сослали и, кажется, махнули рукой да забыли. Мол, был Берс да не стало, - Степан изобразил этот жест и неодобрительно покачал головой, мол, нельзя так, а затем добавил с нотой укора, - За дело, конечно. Могли ведь и что похуже учить вам за такой фортель. Но, - Степан снова сменил тон, - И ты, и я хорошо понимаем, что касса была только поводом. А причина в том, что ты, Андрей Александрович, наступил на ногу, поочередно, каждому из двух людей, которые в области принимают решения. Сначала продекларировал себя Верховным в обход Чаплина, а затем не признал правительства Чайковского. Вот они и нашли тот один пункт, по которому согласились друг с другом - упекли весь штаб сюда. И пока хоть один из них наверху, вам отсюда выхода не видать.
Сделав короткую паузу, Степан продолжил говорить, подводя к главной мысли своей речи.
- Скажешь, чего это я пришел да прописные истины рассказываю, мол, и так все знаю? Это я хочу чтобы мы положение вещей одинаково понимали. Сверили часы, так сказать. А теперь что я хочу предложить. Вы сейчас на милости Чаплина и Чайковского. Может, один из них раздобреет, вспомнит о вас и выпустит отсюда, а может и нет. Только на удачу полагаться приходится, как карта ляжет. Но есть другой вариант. По которому вы отсюда выйдете уже в ближайший срок и с гарантией. Как, интересно такое предложение?