Клятый француз со смешинками в глазах наблюдал за попытками своего эмоционального гостя успокоиться и подобрать нужные слова. Во всей поза Мишле, закинувшем ногу за ногу, в его медленно покачивающемся сапоге, в лукавых искрах в темных горячих глазах природного парижанина, в легкой полуулыбке, играющей на горделиво очерченных губах читалось безо всякого перевода, что потуги Уиллема донести свою позицию он воспринимает не более, чем как занимательное представление – не хватало только аплодисментов. Пока что же взыскательный зритель отбивал по лакированной крышке стола какой-то марш.
- Мсье лейтенант-полковник, - он даже не пытается скрыть смешок, - вы противоречите сами себе. Вы только что говорили про то, разбитые красные блуждают по лесам. А кем они разбиты? Небольшим отрядом союзников. Англичан, кстати. Хотя здесь, в Обозерской, силы красных составляли от полка до двух. Контрудар они нанесут куда меньшими силами, а значит, для того, чтобы их разбить, потребуются столь же незначительные силы. Тем более, если они будут окружены и осуждены.
Подумайте сами, если атакующий отряд будет встречен кинжальным огнем пулеметов из завода, красные могут отойти, отказавшись от лобовой атаки, и избрать иную тактику: перерезать железную дорогу, беспокоить гарнизон ночной стрельбой и короткими налетами с разных сторон. Mon dieu, они могут даже вспомнить о том, что озеро – не непроходимая преграда!
А что это значит, мсье лейтенант-полковник? А это – азы военной науки. Врага надо не отбросить, а разгромить, и, если для этого его надо заманить в ловушку, в огневой мешок, если угодно – так тому и быть. Vous comprenez me? Перебросить пехотный взвод моей роты, привыкшей действовать в том числе и в условиях труднопроходимой местности, в обход занявшего завод неприятеля не составит труда, и обстрел с нескольких сторон подорвет их боевой дух. Если красные полками бегут от сотни англичан, то уж перед нашим гарнизоном они наверняка капитулируют.
А американцы, - Мишле поморщился, словно бы говоря о чем-то неприятном, - американцы сгодятся на караульную службу и патрули вдоль железной дороги. С учетом того, что опыта боевых действий у них нет, я считаю, что их следует использовать на гарнизонной службе и в качестве стационарного резерва. Когда они прибудут сюда, я отдам им необходимые указания, не волнуйтесь. Численность, mon colonel, это еще не все, и исходить надо из выучки и возможностей, психологии и культуры. И при оценке противника, кстати, тоже, поэтому наличие тяжелого вооружения у янки мне интересно в меньшей степени: для того, чтобы разгромить красных русских в существующих условиях, минометы и артиллерия являются лишь приятным дополнением, а не залогом победы.
Так что, мой милый мсье Уиллем, передислоцировать я в Малые Озерки или на завод и отделения не буду. И послушайте совета – и вам не советую. Учитесь воевать не глазами и руками, хватаясь за самое явное, а головой, и тогда быть вам в британской армии и лордом, и генералом, и кем там еще.
Что до пира, - Мишле откровенно веселился, - то отдыхайте, отдыхайте. Здесь вам не деревенька «где-то в старой доброй Англии», как любят писать у вас в газетах, и населяют ее не добропорядочные фермеры, а самые что ни на есть русские, причем далекие от цивилизации. Вы думаете, если накормите их, то получите расположение? Нет, такие люди уважают только силу. Если ее покажешь – можно иногда быть добрым, если нет – все души прекрасные порывы пойдут прахом. Они будут требовать еще и еще, и первый же отказ воспримут как покушение на то, что им полагается, начав считать чужое одолжение за обязанность. Я сам уже на этом обжегся, а посему рекомендую прислушаться к своему разуму и чужому опыту.
А теперь до свидания, мсье. Мне еще надо заслушать доклад разведчиков и узнать, как проходит реквизиция оружия у населения.