Горячая речь Максимилиана Максимилиановича не изменила мнения Наташи, и она ничуть не жалела об окончании свидания. Хотя, отметила про себя, что отступил товарищ Филоненко с достоинством. Это было именно отступление, а не паническое бегство. Но Ласточка действительно не хотела лезть в разборки между своими. Женщина про себя решила, что руку помощи у Филоненко она попросит только если в городе не останется других мужчин. Ласточка не смотрела вслед пролетке. Вместо этого подняла лицо к низкому небу, откуда падала морось. Хотелось туда, в небо.
- Сколько же я не летала?, - подумала Наташа, и с горечью осознала, - да уже пятый год пошел, сейчас и самолеты совсем другие. Моторы мощнее, скорости больше... Скорей бы, так и хочется попробовать новую машину. Сильней, чем попробовать Гилмора... Тот "Ньюпор" на котором я летала, сейчас кажется таким убожеством. Да мы еще в тринадцатом и думать не могли, что на самолетах будут стоять пулеметы. Рромантики, мать вашу... Интересно, как там поживает Раймонда, давно про нее ничего не слышала. Вот про Хильдочку газеты писали, она сама самолеты строить стала, не только летать, болонка кудрявая.
Губы Ласточки зашевелились:
- Тучки небесные, вечные странницы, - начала она из Лермонтова, а закончила своим:
- Падают под крыло...
Симонова провела рукой по лицу, стирая влагу, потом встряхнулась и раскрыла зонтик. Женщина двинулась по улице, держа направление к центр. Она собиралась отловить первого попавшегося газетчика и расспросить его, где можно снять баню на вечер. Эти пацаны обычно все знали, а одинокий французский франк должен был помочь в налаживании контакта.