- Один момент, - сказал Ник. Он повернулся к британцу, - спасибо, сэр. Простите, не имею чести знать вашего имени, но я безусловно ваш должник.
- А вы, друг Козлов, - сказал беззлобно Рощин, - заткнитесь. Я не военнообязанный, а лицо гражданское, поэтому арестовывать меня вы имеете не больше прав, чем мою покойную матушку. Но я прогуляюсь с вами. Чтобы разобраться в недоразумении. Исключительно добровольно. Ясно?
Он лихорадочно пытался сообразить, что происходит. Как-то быстро донеслась весть о том, что он встречался с Торнхиллом. Или это не имеет отношения к Торнхиллу? Тогда к чему? Он, Николай Рощин, ни в чем, что могло бы хоть как-то бросить тень на его честь, не может быть заподозрен. Тогда в чем же дело?
Вернуться к Торнхиллу и взять свои слова обратно? Паранойя, с которой приперся этот несчастный Козлов, ничего хорошего не было в ней и ничего хорошего она не сулила. Но надо было разобраться в причинах. Какого хрена возник тот дикий бред, который несет Козлов.
Сказать, что Ник был спокоен - нет. Не был. Безумно волновался - тоже нет. Он пытался разрешить ситуацию и не потерять лица. Возможно, это ему не удастся. В стране большинство народа посходило с ума, словно какую-то злобную бактерию распылили над несчастной Россией и нет лекарства это эпидемии. Даже нет... никто не понимает, что это эпидемия. Эпидемия кровавого психоза. И он, Ник Рощин, один из немногих, быть может, людей, которые понимают, что происходит. Понимают, но не в силах изменить ситуацию и вынуждены изо всех сил пытаться уцелеть в кровавой мясорубке бреда, называемого российской действительностью.