Пленники, услышав предложение англичанина, заметно повеселели. На усталых, осунувшихся лицах появились заискивающие, просящие улыбки, и мужчины сразу начали напоминать неуловимо тех посетителей лавки, что заходили без гроша в кармане, надеясь, что им отпустят в долг. Приказ о сдаче оружия ни капли не расстроил их, и подошедший опасливо солдат вскоре уже сгружал на одну из дрожек все нехитрое вооружение беглецов: три винтовки, одна из которых, самая старая с виду, была неизвестной модели со странными колдовскими закорючками на прикладе, пара револьверов и пистолет с полностью расстрелянным стволом да десятка полтора разнокалиберных ножей.
А вот последний трофей рядовой Свифт поднес командиру самолично. Перед Уиллемом из грязных тряпиц, перемотанных раздерганной бечовкой, блеснула сталь благородного клинка и позолоченный эфес с неизвестной надписью и напоминающим награду крестом: совершенно не солдатское оружие.
- Сэр капитан, заберите, - даже простой фермер из-под Абердина мог оценить, насколько прекрасная вещь попала в их руки, - не дело такому клинку валяться с барахлом.
Дальнейшие распоряжения, переведенные старательным Арновичем, радость большевиков поумерили. Попихавшись и коротко переговорив, они выпихнули из своих рядов долговязого мужика с начавшим уже обрастать бритым черепом и вислыми пшеничными усами. Делегат пленников перекрестился широко по-восточному и, глубоко поклонившись, залопотал-по своему. Стараниями Арновича непонятные слова обретали смысл:
- Сэр, он говорит, что сдаётся и обещает, что никакой засады впереди нет. По крайней мере такой, о которой он знает, — добавил переводчик после короткой реплики пленника: — Он говорит, что вы разбили их голову, — тут переводчик немного замялся, видимо, не будучи до конца уверен в правильности английской фразы, — и теперь они больше не хотят воевать и собираются, эм… воткнуть винтовку в землю, — и действительно, пленник изобразил что-то подобное, но затем принялся взволнованно тыкать рукой вдаль, что-то лопоча. Переводчик задал короткий уточняющий вопрос, пленник замотал головой, повторяя «nyet». Переводчик обратился к Виллему: — Сэр, он говорит, что неправильно будет его расстреливать, если на вас нападут другие, которых он не знает. Он утверждает, что не может быть виноват в их действиях и не хочет из-за этого погибать. Я уточнил: он не знает, есть ли какие-то другие красные войска в этом районе. Пленник опять что-то зачастил, прикладывая руки к груди, и переводчик, не дожидаясь конца фразы, перебил его: — Он говорит, что он простой человек, у него жена и дети: в общем, обычные подобные слова.
От себя Арнович добавил, что речь говорившего груба и проста, слова он говорит криво и по-деревенскому, и не стоит по речам такого, как он, судить о красоте языка Пушкина и Лермонтова.
…Как бы то ни было, сдавшихся быстро обыскали и, не обнаружив ничего опасного, поставили в хвост колонны. Одному из пленников, здоровенному бычаре с глазами грустного телка, низкорослый и щуплый рядовой Дэнси, смотревший на мир сквозь кругленькие стекла очков, даже отвесил щелбан. Гора в человеческом обличье вздохнула и только понуро повесила голову, а стрелок, изобразив перед сослуживцами пару героических, по его мнению поз, долженствующих изображать победу Давида над Голиафом, вернулся к остальным.
Путь до Обозерской прошел без эксцессов, и взвод, встреченный на подходе французским караулом, спокойно проследовал на станцию. Жизнь здесь ничем не отличалась от прочих деревень, в которых квартировали шотландцы: та же спокойность и размеренность, неторопливое восстановление порушенного и побитого. Словно бы и не было войны: аборигены предпочли предоставить битвы союзникам, а сами старались пробовать жить как прежде.
Но ко всему этому примешивалась здоровая такая ложка дегтя. Со слов встретившего их сержанта, высокомерно смотрящего на шотландцев, вместо разведывательного отряда французов на Oboserska стоит целая рота, и командует ею офицер в чине капитана. А вот вышестоящее руководство начальство над гарнизоном предпочло отдать молодому второму лейтенанту Поллоку. Вряд ли француз этим будет сильно доволен.