Дорогая Жюли!
Люди здесь положительно безумны. Такое ощущение, будто я угодил на La Nef des fous, одни отказываются говорить чем им не угрожай, другие в разгар войны требуют у меня каких-то компенсаций. Признаюсь, порой меня посещают сомнения в том, что народ этот готов для свободы, которую мы ему дарим, ведь свобода и безумие несовместимы. Когда рациональный человек обретает свободу, он осуществляет свои политические, экономические, гражданские и просто естественные права. Но безумец, скажем, пробежится нагишом по Елисейским полям или, упаси Господь, убьет кого-то.
Таких сумасшедших здесь целая страна.
Маркиз де Кюстин писал: "Grattez lе russе еt vouz vеrrеz lе tartаrе", — Эту пословицу я часто вспоминаю и думаю, что всегда понимал ее неправильно. Обычно думают, что русский притворяется цивилизованным, а в душе дикарь-дикарем (и это правда), но кажется всё куда глубже. Когда ты не касаешься их бреда, их навязчивых идей, они смирны, кротки и наивны как дети, но едва заденешь какую-то невидимую струну, и эти русские превращаются в настоящих животных, чуждых не только цивилизации, но и вообще всему человеческому.
Grattez lе russе еt vouz vеrrеz lе tartаrе! Волки в овечьей шкуре, безумцы под маской кротости. Обещаешь им милость, они в тебя плюют. Обещаешь им кнут, они плюют дважды. Стало быть ни на что кроме плевков они и не способны. И как этот народ построил державу царей? Известно как, силой. Мне недавно один русский высказал весьма странную их пословицу, "Победителей не судят". А я вспомнил другую фразу: "Paris vaut bien une messe". Понимаешь, любовь моя, ради единства нашей Родины мы способны на большие жертвы. Но эти люди говорят просто, "победителей не судят", у кого больше дубина тот и прав. Они живут по законам джунглей. И в безумии своем могут сказать: "Oboserska vaut bien une offrande" — И послать бесчисленные свои татарские полчища на завоевание одной деревни. Бред конечно. Но Россия это буквально страна бреда.
Какой народ еще сделает всё, чтобы расколоть свою страну на сотни осколков к тому же враждующих между собой, последовав за сектантами, евреями и германцами?
Я не верю что безумие само по себе столь могущественно и потому склонен подозревать в происходящем руку кайзера в куда большей степени, нежели мы предполагали первоначально...
Дописать можно и потом. Эжен обхватил голову руками и чуть потер пальцами виски. Ох уж эта Oboserska. Ох уж эта Россия. Одно название — "Россия". Тартария. Фарисейство, тупоумие и произвол — вот и вся их капитолийская триада. Впрочем, нельзя предаваться подобным мыслям. Если офицер сомневается, сомнение его передается солдатам. А это нынче никак не допустимо.
И кто всё таки такие эти люди декабря?
Обедал капитан Мишле конечно с офицерами. Был весел, с большим удовольствием рассказал, как отправил явившихся к нему за компенсацией к правительству Его Величества. Всё-таки англичане они конечно союзники, а сволочи. Разве не Англия незадолго до Войны заигрывала с Германией?
— Но к делу, господа, к делу. Здесь было пятьсот человек с полным снаряжением, включая пулеметы. Около сотни ушли организованно, остальные ушли бросив снаряжение. Стало быть я ожидаю не меньше трехсот винтовок и нескольких пулеметов. Пулеметы лучше взять на вооружение.
Причины Эжен пояснять не стал, пожалев отечественный военпром. Итак все всё знают. А не знают так мигом пошлём пострелять из ручного пулемета Шоша на пустыре.
— Меня больше волнует другое. При атаке необходимо иметь хотя бы трехкратное преимущество в живой силе на участке фронта. У нас не было этого преимущества. По всем законам тактики мы должны были обломать об Oboserska зубы, причем положив здесь кучу солдат. Вряд ли комиссары не могли расстрелами удержать своих людей в узде если верили в победу. А значит либо гарнизон на момент отступления был не в полном составе, чего, конечно, наш осведомитель знать не может.
Намек на пьянство Кожина тоже был оставлен без дальнейших комментариев
— А значит нас может ждать атака, причём в любой момент... Либо коммунары рассчитывают получить такое преимущество на следующей станции, что атака нас будет ждать по крайней мере через неделю, но массированная. В любом случае необходимо своевременно начать строительство оборонительного периметра. Два взвода работают, один в карауле, один отдыхает. Траншеи копаем на совесть, предполагая, что столкнемся с артиллерией и авиацией. Здесь много дерева, его можно пустить не строительство временных заграждений.
Иные скажут, капитал перестраховывается. Вот только сейчас у него не было ста тысяч в резерве, а были только сто сорок четыре человека — и с ранением капрала их стало сто сорок два. Самая маленькая, самая плохо подготовленная атака, и их может стать сто тридцать два. Коммунары могут позволить себе резервы, но во второй роте каждый человек на счету. Без нормальной сети укреплений, можно смело последовать примеру русских и сдавать станцию едва заслышав о приближении противника. Ведь под Верденом часть могли сменить при потере двух третей личного состава. Здесь для смены предстоит пройти по пустоши пять дней быстрым маршем. Как минимум.
А значит они либо укрепятся на станции, либо сдохнут на ней же.
Все кроме одного.
— Более того, я договорился с местными, они дадут лошадей. Мои ординарцы обучены сидеть в седле — отправлю на ближайшую станцию троих с телеграммой.
(Эта телеграмма была уже написана, тогда же, когда и очередное неотправленное письмо: "Станция взята зпт захвачено военное снаряжение тчк возможно противник готовит контрнаступление тчк требуется подкрепление тчк жду дальнейших приказов тчк Мишле тчк")
— Но капралу нужна медицинская помощь. Поэтому еще четыре солдата возьмут две телеги и отправится с раненым и показаниями пленного в Архангельск. Вторая телега нужна для местной депутации. Вопросы, господа офицеры?