Ночь выдалась достаточно светлой - но все равно сидеть в темной часовне, не зажигая огня, посреди кладбища, где по слухам поднимались мертвецы, было достаточно страшно. Даже для такого опытного и бывалого авантюриста, каким был Тимон. Ситуацию исправляла, как обычно, толково подобранная компания. В нескольких шагах от барда раздавалось мощное дыхание Велтена, что благодаря происхождению в темноте видел на зависть любому коту. А с другой стороны доносилось негромкое с присвистом сопение отца Пшемека, что, при всех своих недостатках, оставался полноценным жрецом и нежить мог обратить в бегство одной лишь силой Вечного Огня. Ну либо своим перегаром, который в отряде не раз порывались поджечь лучиной, но все как-то не доводили дело до конца.
Мучительно хотелось насвистеть мелодию, размять пальцы, да хоть бы и монетку покидать - в общем, хоть как-то "разгрузить" скучную рутину. Но Тимон держался и крепился, лишь изредка поглядывая наружу в приоткрытую дверь часовни. За свое терпение он был вознагражден тем, что стал одним из первых свидетелей восстания мертвецов. Подобное зрелище, несмотря на весь свой опыт, Тимону доводилось наблюдать впервые. Без всяких преувеличений - это было страшное зрелище. Когда рыхлая могильная почва вздувается, словно набухший гнойник, чтобы затем лопнуть, раскидывая во все стороны комья грязи... Когда восставшие из могил мертвецы, утробно рыча и отплевываясь от набившейся в пасти земли, сами начинают выкапываться из нее... Но, безусловно, самым зрелищным было пришествие чудовища, словно слепленного из могильной земли, гниющего дерева и шевелящейся массы червей, которую безумный скульптор налепил на каркас из сросшихся вместе человеческих костяков. Сперва о его появлении возвещали глухие удары, выворачивавшие из земли тяжелую каменную плиту. Хотя, казалось бы - как можно нанести удар, если ты по уши в земле? Откуда взять силу, замах и прочее? Но слепленная из костей и мрази тварь не задавалась такими вопросами. Она просто ползла наверх, стучась о каменную крышку с упорством прущего в корчму краснолюда. Пока не сломала к чертям каменную плиту и не выбралась наружу, внушая страх и ужас всем, кто смотрел в ее сторону.
- Матерь твою...
С изумлением и ужасом протянул Тимон, не заботясь более о конспирации. Уже в процессе ему удалось углядеть две неприметные фигуры, что пытались преодолеть ограду кладбища - а теперь бежали, ужаснувшись содеянному.
- Я слышал о таких тварях! Их создает проклятие или злая воля, в местах, где произошли массовые убийства - погромы, казни или бойни, либо там, где осквернили братскую могилу. Не смотрите на то, что так медленно топает - если потребуется, может бегать как ошпаренная шлюха. Отче - нежить боится божьего слова, самое время вспомнить подходящую случаю молитву. Ну а я...
При этих словах Тимон позволил себе слегка безумную улыбку.
-... намерен изгнать тьму из этого места. Luceat!
Воскликнул он на Старшей речи, добавляя к этому короткую арканную формулу. Повинуясь его приказу, во тьме вспыхнули четыре огня, горящих словно масляные лампы. Заклинание, которому его научила зерриканка, оказалось как нельзя к месту. Первый в цепочке огней, разделенных 10-футовыми промежутками, повис точно над убегающими людьми. Оставшиеся три потянулись в сторону самого опасного из мертвецов, зависнув футах в десяти-пятнадцати над землей, чтобы не слепить тех, кто соберется стрелять по врагам. Убедившись, что темнота больше не мешает его союзникам, Тимон толкнул дверь, заставляя ее распахнуться и не мешать тем, кто соберется покидать часовню.