Нуала поднялась на ноги, для чего ей в отличие от Мор потребовалось заметное усилие (а сирра Рин почувствовала, насколько мельче и слабее неё леди Даннан - сейчас это было особенно ощутимо; но теперь за ее физической слабостью ощущалась и другая, куда более опасная сила, которой было достаточно, чтобы громадный зверь корчился от боли и не мог ступить ни шагу). Чародейка задумчиво посмотрела на серебряную маску - и, подавляя дрожь в пальцах, аккуратно убрала ее прочь в сумку, будто опасалась чего-то. Может быть своего собственного желания надеть её снова и вновь ощутить эту леденящую силу?
– Я... - начала и тут же запнулась Нуала в ответ на вопрос Мор. – Я не знала, как ты... как все вы воспримете это. Моя мать была изгоем из-за своего дара, когда оказалась в Касандриене. А потом её тень легла на меня, ведь мы так похожи, и... я не стала терпеть и жить в надежде, что меня примут такой. Потом я едва не погибла там, в той пещере, а ты... то есть вы спасли меня...
Нуала умолкла, мучительно пытаясь подобрать слова, но Мор и так видела всё на ее лице. Тоска, разрушенные надежды, страх одиночества и презрения. А еще проступающая из-под этой печальной маски чернота злости, которая угрожала однажды поглотить душу леди Даннан без остатка. Всё было бы ничего, если бы... да, договаривай до конца: если бы Нуала не была чародейкой, верно?
Две девушки стояли в снегу друг напротив друга и ледяной ветер заполнял паузы в их разговоре. Странные мысли приходили в голову. Может быть именно так давным-давно в людях, утративших веру в Свет, умирало всё человеческое и рождались Темные Повелители?