Последний противник был повержен и ярость, охватившая Мор, начала отступать. Замерев над трупом разбойника, всё ещё сжимая в руке отведённый в замахе меч, храмовница рассеянно блуждала взглядом по темнеющим в ночи деревьям и кустам, ожидая, что вот-вот выскочит ещё головорез и придётся защищаться. Но мгновения текли зернистым ручейком, а враги всё не появлялись, и боевой раж отступал. Мор Рин вдохнула полной грудью, успокаиваясь, и опустила Иритиль. Сразу навалилась какая-то усталость, изнеможение и липкое, неприятное чувство отвращения. Вспышки гнева эти преследовали девушку с детства: она толком не научилась их подавлять и не раз задавалась вопросом, откуда вообще происходит эта неприятная черта характера.
— Я сейчас! — бросила она остальным и бегом отправилась к протекающей речке. На берегу она плюхнулась на колени, рывком стянула с себя перчатки и зачерпнув горсть воды, плеснула себе в лицо. Растерев мокрыми ладонями живительную влагу, она зачерпнула ещё, и вновь плеснула, забираясь пальцами в волосы, чтобы отрезвляющий холод пробрал до костей. Умывшись, она сделала пару глотков, и, когда в голове окончательно прояснилась, опустила тускло светящееся лезвие Иритиля в воду, чтобы смыть кровь.
На "поле битвы" она вернулась уже значительно успокоившись, но всё ещё избегала смотреть на трупы – как это обычно бывает, после ярости может придти сожаление к поверженному противнику, тем более что по натуре Мор была человеком незлобивым. В обычное время, во всяком случае. Но всё-таки пересилив себя резоном, что умершим надо оказать последние почести, она извлекла из-под нагрудника свой "Солнечный крест" и начала обходить поверженных разбойников, читая молитвы. Над каждым она простирала руку с зажатой цепочкой, на которой висел символ Прийоса и проговаривала литанию:
— Пусть душа твоя не убоится огня...
— И очищение снизойдёт на тебя...
— Чтобы вошёл в обитель Единого...
— Достойным.
Последним был Мал-Роган. Тут храмовница засомневалась – стоит ли? Ведь главарь уже был не человеком, а нечистью. Но всё-таки рассудив, что молитву она будет читать за упокой души человеческой, прочла и над ним. Затем, устроившись на одном из камней, прокашлялась и начала говорить:
— Нужно бы их закопать... Дэмиан, кажется, захватил лопату? Пусть вот он, — она кивнула в сторону оставшегося в живых разбойника, — и закапывает своих товарищей. Сжигать их – переводить благо Прийоса, да и слишком уж большой огонь будет, мало ли кто нас заметит тогда. Из этой могилы я думаю, они уже не восстанут.
Сделав это замечание, девушка извлекла небольшую тряпочку и начала протирать клинок, приводя его в подобающий вид. Следовало передохнуть, прежде чем двигаться дальше. А кроме того, ей ещё хотелось кое-что обдумать.