Из многих костров в лагере каравана, Эамон оказался сегодня именно у этого. Почему? Наверное, большей частью из-за Тэлка и его историй. Здесь, среди людей чуждых ему, юный житель Леса, ощущал себя неуютно, одиноко. В купе с произошедшим, с той пустотой, что внезапно образовалась внутри, это заставляло мышцы быть в перманентном напряжении... это изматывало, по крайней мере в первые дни, пока Эамон не свыкся с тем, в какой ситуации он оказался, и не смог уцепиться за позитивные моменты. Тэлк и его байки были одним из таких моментов. Большая толпа народу, вооруженные люди - ещё один момент. Здесь хоть какая-то безопасность в этих проклятых землях...
Юнец сидел так, чтобы видеть и слышать кучера, но не быть слишком близко к остальным - сказывалась привычка. Все они выглядели одинаково. Не в плане лиц, но как чужаки. Амбрийцы. Может ещё кто-то, но не Лесной Народ. Этого было достаточно, чтобы не совать нос в их личные дела. Впрочем, и быть всё время "на отшибе" Эамон просто не мог - сейчас как никогда ему не хотелось быть одному. Это обескураживало.
Парнишка сидел, подобрав ноги к груди, обняв руками колени и уперев в них подбородок. На плечах, на манер плаща, одеяло, которое ему отдала ещё в самый первый вечер какая-то добрая душа. Посох был рядом, за спиной горбом топорщилась сумка - парень чуть ли не постоянно таскал вещи с собой, как будто собирался уйти в любой момент. Отчасти, это было правдой: поняв, что караван не собирается двигаться в ближайшие дни, Эамон всерьез задумался над тем, чтобы отправиться дальше одному - его дело не ждало, по крайней мере не столько, сколько медленные обозы будут тянуться через горный перевал впереди, когда придет время. И каждый раз, с приходом сумерек, он передумывал: что-то сжималось в груди от воспоминания о пережитых ужасах ночи в мертвых землях, так что дикарь ощущал физическую невозможность выйти из тусклого света костров за пределы лагеря. И так повторялось из вечера в вечер.
Эамон с шумом выдохнул, услышав слов Тэлка о возможной задержке. Опустив лоб на колени, парень начал тихо раскачиваться взад-вперед, погружаясь в собственные мысли. Не смотря на то, что холодно не было, юноша почувствовал как ноги и руки мелко дрожат. Полгода! Он не может остаться здесь на полгода! О чем там начали говорить остальные люди, он уже особо не вслушивался.