Ларкин говорил возбужденно, запальчиво и чрезвычайно много для больного. И при этом умудрился не сказать ничего, кроме одного: "Верьте мне! верьте!" Лилиан казалось, он все время пытался удержать взгляд каждого их них, в том числе и ее собственный, будто молча спрашивал: "Ведь вы мне верите, не правда ли?"
Лилиан опустила глаза. Она верила в то, что у Ларкина не было злых намерений. Кажется, он действительно крайне простодушный и доверчивый человек. Непрактичный и неразборчивый в выборе помощников. Пусть так. Это не делало их ситуацию легче. Слишком много темных мест. Надо быть настороже... но как знать, где именно подстерегает опасность?
- Выздоравливайте, мистер Ларкин, - как можно мягче сказала она. - Я от всей души желаю Вам пересилить Вашу губительную привязанность к героину. Я видела, я знаю: это трудно, но возможно, если Вы приложите все Ваши душевные силы. Некоторые из моих знакомых с этим справились; справитесь и Вы. Надеюсь увидеть Вас в понедельник в добром здравии.
На самом деле Лилиан, желая ободрить мистера Ларкина, покривила душой: большинство известных ей любителей морфия или героина закончили скверно. А наличия у Ларкина силы воли и решимости, необходимых для борьбы с зависимостью, явно не наблюдалось. И Лилиан опасалась, что по дороге в Пуно и обратно злосчастная зависимость британца еще доставит им массу неприятностей.
***
Маска... хотела бы Лилиан лучше разбираться в археологии. С золотой пластины на нее злобно и недоверчиво уставился какой-то индейский божок. Так и сверлил ее пронзительным неподвижным взглядом. Лилиан поежилась. Откуда он у Мендосы? Сам нашел в развалинах? Отобрал у пастуха? Надо полагать, этого пастуха постигла ужасная участь...
- К сожалению, мои познания в археологии более чем поверхностны, чтобы я могла что-то сказать об этой маске, кроме одного: мне не нравится, как он на меня смотрит. Надеюсь, знатокам древней индейской культуры она расскажет о себе больше. Что Вы думаете, мистер Кревски? Мистер Джексон?
Лилиан чуть было не предложила показать маску профессору Санчесу, но тут же поняла, что это была не самая удачная идея: не наложит ли профессор руку на этот артефакт как на еще одно достояние нации? К тому же после утренних событий профессор, кажется, был не в состоянии давать консультации...
- Я тоже не откажусь от экспедиции, - сказала она, чувствуя, что сейчас переходит некую черту, после которой не сможет повернуть обратно. - Ни за что. Верить мистеру Ларкину или нет - это дело каждого из нас. Но ситуация крайне... неприятная, темная. Опасная, я согласна. Как нам защититься? Конечно, порох и свинец, как решил бы любой уважающий себя американец, и калибр побольше! - сказала Лилиан с нервным смешком. - Я и сама умею держать в руках револьвер, джентльмены! Но что еще? Что было в этой рукописи, которую Мендоса во что бы то ни стало решил не отдавать нам в руки, даже ценой своей жизни? Правду говорят - кто предупрежден, тот вооружен. О чем мы не должны были узнать?
Молва о вампирах - вздор; но не такой уж и вздор. Лилиан стеснялась сказать об этом вслух, но мумифицированный смотритель галереи, как две капли похожий на экспонаты музея, все еще стоял у нее перед глазами, и он ей не привиделся.