Нейтан чувствовал, что ставка, которую он сделал на шаблонность мышления местной (да и любой) полиции оказалась удачной. Имея труп на руках и множество сходящихся свидетельских показаний, сходящихся в описании того, что произошло, у них не было особого желания тратить время на разбирательства, перебирать все случившееся по крупицам, искать каких-то иных возможных свидетелей и тем более соучастников Мендосы. Хотя соучастники вполне могли быть, полицейские не могли этого не понимать, но брать себе на шею "висяк" с сомнительными перспективами расследования они не хотели. Ну и связываться с кучей иностранцев у них, похоже, не было большого желания - арест или задержание на неопределенный срок могли вызвать дипломатические разбирательства, которые были никому не нужны.
Так что загадочная попытка ограбления музея наверняка станет главной новостью в местных газетах и предметом городских сплетен, но как уголовное дело - быстро войдет в историю, будет все-лишь пыльной папкой где-нибудь в архиве. Учитывая очевидную причину смерти Мендосы, вполне возможно что и обследования тела никакого не состоится, и его загадка растает в какой-нибудь безымянной могиле.
Все было кончено. Была лишь одна небольшая проблема. Нейтан прекрасно отдавал себе отчет в том, что кончено ничего не было.
Если честно, дело бы не в Мендосе. Нейтан был готов принять, что этому феномену было какое-то объяснение: научное, медицинское, оккультное, религиозное - разница между всеми этими разновидностями человеческих убеждений была крайней зыбкой. Ученым Симмерс не было, поэтому его не съедало любопытство, что же с этим типом было не так, или может быть наоборот, так. По-большому счету ему было все равно.
Дело было в другом. У инцидента в музее были определенные последствия.
Если бы он был случайным свидетелем, то он бы мог просто выкинуть это все из головы, или наоборот, вспоминать все время до старости, рассказывать детям и внукам и жить обычной жизнью. Но Нейтан им не был и понимал, что случившееся заставляло взглянуть на ситуацию в полном свете. Что знал Ларкин? Его странная привязанность к "секретарю" и готовность игнорировать его асоциальное поведение теперь вызывали большие подозрения. Как и некоторые детали того вечера, например нежелание Мендосы есть или его особенности его испанского, которые которые отметил Джексон.
Но самое загадочное было даже не в этом, а в том, что Мендоса рискнул всем, чтобы достать этот манускрипт. Нейтан совершил серьезную ошибку, будучи убежден, что речь шла о деньгах. Но теперь его глодало подозрение, что золото интересовало такую тварь, как ту, что Макмаллен прикончил в музейном парке, в последнюю очередь. Нет, здесь речь шла о чем-то другом. И дело вполне могло повернуться так, что все анатомические причуды Мендосы окажутся всего лишь вершиной айсберга, подобного тому, что утопил десятилетие назад один из лучших атлантических лайнеров. Но они все-таки были не "Титаником", а так, кучкой жалких шлюпок.
Самый здравый выход в этой ситуации был один - взять билет и поплыть домой. Забыть про это все.
Но для Нейтана Симмерса это означало бы катастрофу и полный крах его надежд. А вот ставки на участие в игре существенно возрастали: поражение могло привести к чему-то более страшному, чем банкротство, но в то же время трофеи при победе могли быть больше, чем он ожидал. В конце концов, золото никто не отменял, но теперь к нему добавилась информация, а она может быть намного ценнее, чем любой драгоценный металл. Сведения, которые он мог тут раздобыть, как и улики и свидетельства творившейся здесь дьявольщины оккультисты в Штатах и Европе купят за любые деньги.
Поэтому Нейтан вернулся после окончания полицейского разбирательства в номер, вымылся как следует, просидел несколько часов в номере с лежащим рядом револьвером, оценивая все. А потом пришел в себя, еще раз умыл лицо холодной водой, переоделся в свой вечерний костюм и приготовился отправиться на встречу в баре. Револьвер он взял с собой. Теперь он собирался носить его неотлучно, музей послужил хорошим уроком.
Спустившись, он поздоровался со всеми и сел возле Джексона, но речи заводить не стал. Сейчас нужно было слушать, а не говорить, если Илаяс не изменит своим привычкам, он сам поделится с ними всем, что он узнал из найденных записей сеньориты Рисо. Эти сведения были ему гораздо интереснее, чем что-либо остальное, поэтому оставалось лишь ждать, пока культуролог не начнет облегчать бремя своих знаний, опорожняя его на их головы. Ну и заказать бокал вермута, или, если такого не найдется, просто белого вина. Виски бил по голове, а она была сейчас нужна.