- П… по… погибла… Как умерла?! ¿Como es possible, eso?! - едва шевелящимися губами пробормотал вмиг побелевший Немесио. - М… мо… молодой человек, вы не ошибаетесь? Может, стоит вызвать врача? Может, можно ещё что-то сделать? Я не… не понимаю… Как так… Она же только час назад туда спустилась… Возьму, говорит, дневник этот проклятый… и артефакт… погибла. Вы вызвали полицию? Врача? Хотя бы кого-то? Пойдёмте, возле вахтёра есть телефонный аппарат.
Неуверенной походкой профессор Санчес двинулся в сторону фойе - очевидно, что со стрессом и шоком он справлялся из рук вон плохо.
В фойе в задумчивости стоял сэр Генри (который мгновениями раньше вошёл в здание музея, успев помахать Лилиан и Синтиану, которые в тот момент следовали за профессором Санчесом), задумчиво глядя на вахтёра; этот сотрудник музея определённо был или самым безалаберным работником, или абсолютно глухим, или вдрызг пьяным, или… каков бы ни был вариант причины того, что он до сих пор спал на своём рабочем месте, вальяжно развалившись на стуле и прикрыв лицо газетой, этот вариант не был хорошим. Нехорошие предчувствия заставили Генри присмотреться внимательнее, что, в свою очередь, показало оправданность опасений Дэвенпорта-Карпентера: грудь вахтёра не подымалась и не опускалась.
В то же мгновение англичанин подошёл к вахтёру и потряс того за плечо. Вахтёр в руках охотника был словно тряпичная кукла; от тряски газета сдвинулась с его лица, и сэру Генри предстала знакомая уже картина: сморщенное, словно высушенная в духовом шкафу груша, кожа, выпученные от страха и боли глаза, раскрытый настежь рот, по уголку которого стекала тонкая струйка слюны. Приглядевшись снова, Генри увидел тёмное пятно на груди у несчастного, которое в полумраке фойе было непросто рассмотреть на тёмно-синей ткани униформы.
Профессор Санчес, увидев труп, издал сиплый хрип и схватился за сердце. Безумный взгляд повергнутого в ещё больший шок, с которым Немесио, судя по всему, уже не в силах был справиться. Профессор начал медленно пятиться назад, отходя в сторону экспозиционных залов, и осматривал своих спутников с широко раскрытыми глазами, в которых неприкрыто читались безумие, недоверие и дикий страх.
* * *
Тем временем в нескольких десятках метров от этой сцены Сэм, Нейтан и Илаяс подошли к де Мендосе, на которого набросился доктор Кревски с очевидным намерением скрутить помощника Огастеса Ларкина и не дать тому убежать. В высокой траве газона, на который упал де Мендоса, рядом с ним самим, в ярком тропическом солнце блестели застёжки кожаного переплёта древнего манускрипта - размерами и видом напоминавшего записную тетрадь.
Несмотря на серьёзное ранение, Луис вовсе не собирался облегчить задачу Питеру, и, зарычав в ответ на прикосновение археолога, ухватился руками за его руки и попытался перевернуть своего противника, опрокинув и скинув с себя. К своему ужасу, Питер - равно как и прочие - увидели, что сквозь бледную кожу де Мендосы начали проступать тёмные сосуды - словно корни какого-то дерева, эти чёрные нити протянулись под бледной кожей мужчины, испещрив его щеки, скулы, достигнув глаз… которые в этот момент начали наливаться бездонной чернотой, заполонявшей всё - и зрачки, и белки.