Признание поражения в соревновании извращенности к счастью умилостивила Чудовище в достаточной степени, чтобы оно оставило в покое белье жертвенной Девственницы, в физиологическом, но не божественно-духовном смысле, как минимум до тех пор, пока та не закончила пичкать зубастую пасть какой-то темно-зеленой бобовой пастой. И, в общем-то, даже снизила накал страстей до вполне скромных поглаживаний в разных местах, не дающих совсем расслабиться, но не ставящих под опасность лопнуть прямиком в пыточной столовой.
Еще более удивительным, что закинувшая «добычу» на плечо Ересь, закончив с кормлением, и педантично поблагодарив Повара и убрав поднос на предназначенное для него место, отправилась отнюдь не сразу в «чудовищное логово». Обладавшая, похоже, некоторым опытом в таких делах Ересь, сначала завернула в первый корпус, где ничуть не смущаясь подозревающего и неодобряющего взгляда Жилетки вытребовала у той запасной комплект формы для Тай и набор чистого постельного белья.
С другой стороны, как только они все же добрались до места действия, пружина самоконтроля, все это время, медленно завинчиваемая Слюнявым Тентаклечудовищем, наконец сорвалась, и все еще плохо способные различить, кто из них кто Темные Сестры имели возможность опробовать на себе все ужасы и прелести того, о чем попросили.
Начать стоило, даже, пожалуй с того, что как можно было догадаться по приятно зудящейся в местах прикосновения языка коже ушей и шеи, густая слюна Зубастой была афродизиаком. Достаточно сильным, чтобы немного действовать и через кожу, но по настоящему разрушительным для и без того плавящихся мозгов Ночной Сотни, в тот момент, когда он попадал на слизистую оболочку. А впиться в ее губы долгим поцелуем, проникая чудовищно длинным и гибким языком сначала в рот, а затем и дальше, в глотку и вниз по пищеводу, словно бы пытаясь пощекотать собой желудок изнутри, было первым, что вообще сделала Старшая Сестра, стоило им миновать закрывшиеся двери безымянной комнаты на четвертом этаже.
Дальнейшие события расплывались в сознании, как будто они были под воздействием сильного наркотика. Впрочем, почему как? Основным, непреложным ориентиром оставалась своя полная физиологическая беспомощность. Совершено непонятно, как она этого добивалась, но две руки и язык Ереси, словно бы и правда превратились в десяток сильных щупалец, вертевших ее как той только захочется, не позволяя сделать ни одного не контролируемого движения. Лежа на спине, каким то образом так прижимая к футону обе собственные руки, что не было никакой возможности их из под себя высвободить, ей кем бы она сейчас ни была, оставалось лишь наблюдать, как сорвавшее зубами школьную форму Чудовище широко раздвигает ее ноги, и мучительно медленно выпускает до бесконечности длинное щупальце покрытого слизью языка.
И стоило ему оказаться внутри, как то, что минуту назад казалось невыносимой пыткой удовольствием, утонуло в настоящем взрыве извивающегося, склизкого, извращенного запретного блаженства, растворяющего мораль и перемалывающего благоразумие. Разум Ночной Сотни больше не плавился, он кипел, словно раскаленное до самых высоких температур масло, лишь самыми кончиками пальцев еще способный цепляться за осколки острые реальности.
Например, за понимание того, что если Ересь сейчас хоть в половину настолько же перевозбуждена и безумна, как она сама, то она вполне может увлечься и сделать нечто действительно странное и извращенное с ее телом… или душой? Как будто, от этого все не становилось только хуже...
lewd: