К сожалению, жестокая реальность, вмешавшаяся в планы ночных сестер заключалась в том… что божественный лис, хотя и совершено не против был давать уроки вообще, не собирался прерывать ради них свой утренний сон. И похоже, растолкать его раньше обеда было той еще задачей. Что с одной стороны несколько обрушивало планы по обучению, а с другой упрощало процесс и снимало муки совести, за то что на уроки планировали пойти без него.
Впрочем, торжество злорадно хихикающей над провалом сестрицы Сотни тоже не продлилось очень долго. Казавшаяся на первый взгляд несложной задача по поиску в Энциклопедии информации о обладающем весьма характерными особенностями Проклятии довольно быстро начала напоминать поиски черной кошки в темной комнате, где ее никогда не было. Или даже не так. В комнате, где ее Никогда Не Могло Быть.
Ей удавалось игнорировать этот факт довольно таки долго, что странно само по себе, но нечто Оскверняющее собой святую энергию, не взаимоуничтожающееся с ней как «обычный» негатив, а именно оскверняющее, извращающее и превращающее в себя, совершенно точно не было чем-то нормальным. Проклятие, это вообще не было чем-то реальным, или хотя бы хоть раз где-то упоминавшимся. По крайней мере в рамках того, что было известно возможно слегка ограниченной своей «тематикой» и слегка «устаревшей» Энциклопедии.
И это практически на корню разваливало обе успевшие сложиться у нее теории. Точнее… даже если это и было «родовое» проклятие, что наверно можно было проверить узнав, способен ли на это еще хоть кто-то из семьи, это никаким образом не отвечало на вопрос о его первоисточнике. И хотя версию о происхождении от «недобрых» или даже чем не шутит судьба, учитывая особенности «проклятия», «добрых» но «искаженных» им божественных и прочих сверхъестественных сущностей скидывать со счетов было пока рано, на образовавшиеся вопросы не отвечала и она.
В результате чего, промучившись еще немного кто ожиданием, кто разачарованием, Ночная Сотня в комбинированном виде, уже начавшая ощущать сосущее чувство в животе, отправилась в гастрономическую пыточную немного раньше, чем планировалось.
Школьная столовая же встретила осторожно заглянувшую через щелочку в ее двери Ночную Сотню привычным запустением. Тут и обычно не было то особенно людно, а уж рано с утра? Но с другой стороны и запирать дверь Повар не стал, и судя по всему, был рад посетителям в если и не в любое время суток, то уж точно не только в означенные в расписании часы.
Впрочем, стоило попытаться приступить к выведовательным распроссам о том, в какой клуб вступила братосестра и где ее теперь искать для слежки, как в глазах накачанного кулинара промелькнуло что-то очень похожее на тщательно подавленный смех и заговорщицкое злорадство.
А в следующее мгновение, полагающая себя Искущенной Злодейкой маленькая Ночная Сотня ощутила на себе все прелести существования в роли героини фильмов ужасов, причем, совсем не в «главной» роли монстра. Не было ни одного предупреждающего звука, если не считать совсем легкого, настолько что его сложно было уловить движения воздуха. Но внезапно возникшее за спиной ощущение Чужого Присутствия, своей мощью буквально способно было вдавить в кафельный пол. Мельком вспомнились чем-то впечатлявшие потуги по управлению своей аурой Горошка, сейчас казавшиеся не более чем дилетантством. Тот, или та, кто сейчас стоял у нее за спиной очевидно умел как прятать свою ауру, так и Давить ей с мошью, которую на ее памяти демонстрировала разве что… Мама?
Впрочем, в отличии от Мамы, это было было Темное и в то же время Склизкое, одновременно отталкивающее и ничуть не менее – притягательное ощущение, словно от покрытого щупальцами чужеродного монстра размерами и силой ничуть не уступающего Божественному Лису, подкараулившего свою жертву и сейчас, усмехаясь десятком ассиметрично расположенных зубастых пастей, дававшим ей понять о своем существовании прежде чем…
…ее уха коснется сначала горячее дыхание, затем кончик покрытого прозрачной слизью длинного извилистого щупальца?… нет, языка, и только после этого, внутрь проникнет смысл произнесенного секундой раньше, таким знакомым и одновременно изменившимся до неузнаваемости голосом слова.
– Попалась.