Расширившиеся пониманием глаза горошка, за секунду до того, как она задула свою свечу стали настоящей наградой, для торжествующей сотни. Впрочем, она забыла о них уже через секунду после этого, когда наступившую концентрированную тьму, впитавшую в себя ускользнувшую шелестя чешуей историю медузы и выпущенные из себя словно кровь из вен свои и Тай эмоции, вложенные в рассказ о коварной голодной мечте, прорезал громкий крик ужаса и боли. Ее собственный крик.
Пускай Сотне и в новинку были тысячи бытовых мелочей, но во всем, что касалось ее компетенции она была довольно подкована. От части, из-за того, что быть ходячей энциклопедией таких вещей было частью ее истории и сути, от части потому, что в каждую кроху той информации, которая позволяла изображать из себя оную, она впивалась с маниакальной страстью нищего отыскавшего золотую монету. Так или иначе, но даже она твердо знала, что некоторые вещи в принципе невозможны.
И одной из этих вещей, например, была возможность вернуть пожранную злым духом душу. Все, что составляло личность Тай частично было уничтожено во время борьбы, частично поглощено, надежно растворившись в ней. Не было ни одного способа вернуть ее обратно. И Сотня это прекрасно знала. А вот ее способности, похоже, это объяснить забыли…
Ей в жизни не был так больно, как в тот момент, когда выдирая из нее, или даже точнее, оставив на месте, все то, что было поглощенной ей Тай, и выдирая Ее из тела оной таинственная сила, буквально, разорвала ее душу пополам. Справедливости ради, ей вообще никогда еще не было больно, но если бы у нее сейчас была хоть капелька сил об этом подумать – она бы твердо уверилась что ТАК больно ей и не будет больше никогда в жизни. Которая обещала стать… менее короткой, чем она ожидала после такого начала.
Ибо на месте зияющих прорех в сути ее существования внезапно начали возникать целые, куда более целые, чем, то недосуществование, которое дал ей захват тела создательницы, если уж на то пошло, фрагменты. И, кроме того, у нее теперь снова было тело! Не совсем «настоящее», а скорее очень знакомо напоминающее то, во что превращался Развалина, проявляясь в материальном мире. Что, пожалуй, было вполне логично. Она ведь была злым духом. Могу~уществеенным злым духом.
– Ого. – Как всегда, своим неестественно-жизнерадостным тоном отметил Горошек, за эти несколько секунд после крика успевший добраться до выключателя и зажечь свет. – Неплохие спецэффекты.
Свет, соответственно, позволил рассмотреть довольно примечательную картину: На полу перед накрытой бутылкой и задутой через отверстие свечой, сидела выглядящая довольно таки напуганной и растерянной Тай. А ее взросло выглядящая копия, источающую привычное ощущение крайне довольного своими успехами злоумышленника, по-возможности невозмутимо стояла от нее в нескольких метрах и старалась не делать резких движений.
Причиной последнего оказался наполовину состоящий из нестабильной черной материи гигантский лис, вздыбивший шерсть на тех участках тела, где таковая была заслоняющий собой растерянную хозяйку от «самозванки» с громко «рыча» угрожающим эмоциональным фоном.
В другой ситуации идея о том, что укусить распадающейся от хорошего тычка то призрачно-пастью ее все равно не выйдет позабавила бы Сотню, но сейчас от такого отношения к ней Развалины, пускай во многом и заслуженного, было немного больно. Да и совсем уж безобидным, даже в таком своем состоянии бывший владыка Танигары, защищающий свою спасительницу и последнюю надежду не выглядел.