Не оформленное, не завершённое коммунизмом человечество пробиралось по линии времени наугад. Вытягивало наощупь рваные с кровью родимые куски себя — чтобы найти конец прошлому. Чтобы явить будущее.
Два куска, два отщеплённых дрожащих атома: Федор да кулак Игнат.
Первый, видя множественность, предчувствовал единое. В мягком существе его пели вёсны — светлые вестницы обещанного обновления.
Второй был незряч.
Деревенское человечество протянуло Городу широко раскрытую руку — с демократическим приветом, а также с товарищеским предостережением. От имени поколений, по причине классовости канувших в холодную почву, Деревня вопрошала Город: о совести, об общем братстве, о вселичном восхождении к правде на земле. Отчего промышленный пролетариат — плоть от плоти сельского — пренебрегает революционным долгом? Если по причине крови: так кровь — водица, пока не заключен мир между четвёртый год воюющими державами, пока не развеяны в седой пепел ветхие заветы изолгавшихся господ царей, господ попов, господ офицеров. Советский председатель Василий записал каждое звучавшее слово: голоса многих безымянных людей сохранил итоговый документ.
Затем Игнат и Федор покинули Гадюкино.