Прекрасный в своем безумии танец оборвался глухим чавкающим ударом, выбившим дух, сбившим ритм. Земля норовистым рысаком качнулась, бросилась под ноги, закрутилось спиралью сошедшее с ума небо. Словно бы ставшая живой и ужасно тяжелой, алебарда выскользнула из ставших отвратительно неловкими пальцев и глухо упала на землю, взметнув фонтанчики пыли.
Там, где было сыро от пота, разлилось тепло. Поначалу даже больно не было, и Деянира пыталась подняться, недоумевая, почему аквитанка не атакует беззащитную цель. Но сил не было, и когда она неимоверным усилием воли подняла руку, та была вся в крови. В ее крови. И тогда амазонка почувствовала, как из груди, разрывая мышцы и ломая кости вырастает БОЛЬ. Давящая, калечащая, перекручивающая словно старую тряпку мучительная боль.
Упав головой в песок, царапая пальцами и взбивая каблуками землю, она еще силилась подняться, хотя угасающий разум понимал, что это бесполезно. В этот миг она не думала ни об арене, ни о погибших соратниках, ни о родном лесе. Даже о себе не думала, судорожно пытаясь ухватиться за обрезанный Пряхой кончик нити. Но с каждым толчком, с каждой каплей крови живительные соки оставляли ее, превращая еще недавно живое тело в трухлявый пень.
А над головой бежали все так же равнодушные ко всему серые облака, так и не пролившие ни капли дождя. Может, именно поэтому она не смогла. Может, целительная сила небес не наполнила ее корни, оставив только губительную засуху тени. «Может, может, может…» - рефреном бьется слово, пока тучи не заслоняет на короткий миг черное солнце в виде тонкой женской руки. А потом остается только тьма, и даже ветер словно стихает.
Холодно. Внутри еще ледянее, чем снаружи. Боль и усталость каменной плитой давят на грудь. Тяжело дышать. Тяжело говорить. Даже веки поднять нет сил. Но сказать надо. Так ли важно почему, если просто надо? И невнятно, негромко, сквозь кровавую пену на губах она бормочет:
- Я-ми. Ро-за. – слова прерываются хриплым стоном, а в невидящих глазах зарождаются яркие пляшущие круги, - Твой. Цветок. Бери. Ты…
Круги превращаются в маленькую девочку с пепельными волосами и лицом, до боли напоминающем Деянире ее собственное. Одетая в простое беленькое платье, она идет к амазонке и слышно, как шуршит под ногами трава, как разговаривают потревоженные маленькой фигурой листья. Девочка смеется колокольчиками, протягивает ей маленькие тонкие ладошки:
- Вставай, пойдем! Я тебя заждалась! Мама…