Н-да, пытаться пробить защиту столь тяжеловооруженного противника, как паладин – задача не из легких. Вот если бы здесь была хотя бы тройка алебардистов, то, пока двое отвлекают, третий бы мог подсечь под ноги и уронить эту стальную тушу. А там уже все просто: руби его, лежачего, как колоду топором, пока он вовсе не перестанет дергаться. Слаженно, с громким хэканьем и матерком глушить бронированного, пока железо и плоть не перемешаются. Эх, мечты, мечты…
Друзей алебардистов здесь нет – только умертвие, пролившее на песок багрянец крови кровавого охотника. Катон отомстил за напарника – но мертвец снова поднялся. Куница почувствовала, как непроизвольно бегут мурашки по коже: одно дело – видеть это с трибун арены, а совсем другое – вот так вблизи. Страшно. Одно радует – отвратительное создание пока что на ее стороне. Пока что…
А значит – надо вплотную заняться паладином. Спровоцировать его на атаку – и там подловить одним мощным ударом. В глазницу маски, например. Вот только где гарантия, что ветеран многих битв поведется на такое, словно неоперившийся юнец? Никакой. Но попробовать стоит.
Неторопливо, не отрывая глаз от закованного в броню железа телом и в броню веры душой паладина, Деянира начала свое движение по кругу. Замерла у распростертого тела Мичио. И… словно забыла о бое. Продолжая держать «Крошку» только одной рукой, второй она выпутала из волос полынь и положила серебристый стебелек на залитую кровью грудь мужчины.
- Пускай на твоей могиле распустятся цветы, воин...