Сэр Генри молча вышел на песок арены. Как и вчера, доспехи его были начищены до блеска. Оружие в расслабленной руке привычно смотрело в землю. Однако что-то неуловимо изменилось. Не блестел прежней остротой взгляд за забралом, поубавилось стати в осанке. Сам рыцарь словно уменьшился в размерах, став блеклым подобием себя прошлого. Будто переступил вчера некий рубеж, вмиг состарившись на десяток лет. Было ли то следствием полученной травмы, попранной чести или проведенной в тяжелых раздумьях ночи? Как знать. Поднятое свободной рукой забрало явило лицо стареющего рыцаря. Лицо, угрюмостью своей бросающее вызов тучам над головой. Противник же его, напротив, словно источал жизненную силу. Эдмунд был подобен противостоящей мрачным небесам одинокой скале. Со слов знакомого рыцаря, сэр Генри знал кое-что про своего оппонента. Это был славный человек. Человек, не чуждый чести и доброты. Бывший рыцарь, посвятивший себя служению сначала Империи, затем Богам.
"Боги дают ему второй шанс". Рыцарь сплюнул при этих словах на мокрый песок. Те самые Боги, веру в которых он вчера окончательно потерял. Те же самые Боги, которые ярятся сейчас грозой. Боги, невесть за что ополчившиеся на Артура, а теперь и на самого Генри, как продолжателя его дела. Боги, решившие использовать доброго человека и могучего воина как проводника своей воли. Тяжело будет рыцарю поднять руку на Эдмунда. Но он поднимет ее без колебаний. Как и в далеком прошлом, в тот самый день, когда он прошел посвящение.
События того памятного дня, когда он принял свой первый бой, еще будучи оруженосцем, омрачали предстоящее событие. Были подозрения, что та часть - достаточно значительная часть - которую неформально возглавлял сэр Гамильтон, будет категорически против. Генри же, для успешного посвящения, требовалось согласие двух третей членов Совета Круглого Камня, представлявшего все рыцарство Империи. Пройти посвящение без этого ритуала могли только люди незапятнанной чести и только за непревзойденные ратные заслуги. В военное время. Сейчас же, словно назло Генри, был мир. Время, когда трудно выделиться на поле брани и покрыть себя славой в сражении. Итак, сэр Гамильтон наверняка был против. Его трудно в этом винить. Даже лучший из них мог ожесточиться после произошедшего. Ослушавшийся его молодой оруженосец, бездумно сорвавшийся на женские крики о помощи, привел их прямо в засаду. В тот день Три Клятвы сохранил свою жизнь, но потерял многое. Переломанная, кривая нога не способна была более поддерживать вес даже собственного тела рыцаря, тому приходилось ходить, тяжело опираясь на трость. Сэр Гамильтон ушел на пике своей славы, оставив за собой лишь почетное место в Совете. И во всем этом, несомненно, была вина Генри. Когда их нашли случайные путники, затылок молодого оруженосца был в крови, в отличие от его меча. Многие выражали свои сомнения в чести подопечного сэра Гамильтона, некоторые открыто обвиняли его в трусости. Глубоко в душе Генри знал, что они правы. О, сколько труда пришлось приложить, сколько подвигов совершить, для того чтобы вытравить из себя эту слабость. Для того чтобы оказаться здесь и сейчас, на коленях перед небольшим алтарем богу Солнца, в тихой келье. Ночь, как и следовало в день перед посвящением, оруженосец провел в раздумьях.
Утро следующего дня нашло его облачающимся в доспехи. Совет ответил отказом, и лишь поручительство одного из наиболее уважаемых его членов - сэра Маркуса - дало молодому оруженосцу шанс доказать, что он достоин. Теперь же ему предстояло пройти испытание - выйти на бой с одним из рыцарей, что само по себе уже было честью. Однако глаза Генри, как ни странно, не светились огнем предвкушения. Назвать оппонента выпало самому сэру Гамильтону. И выбор его пал на одного из прошедших посвящение накануне. На лучшего друга молодого оруженосца...
Ветер беспощадно налетает на сэра Генри, задувая холодные капли сквозь открытое забрало. Дождь льет как из ведра, от чего лицо стареющего рыцаря мокро. Вода, стекая вниз, грозит вскорости вымочить его с головы до ног. Грянув кулаком о броню в ответном приветствии, сэр Генри захлопывает забрало и готовится к бою. Нанести оскорбление предложением сдаться рыцарю, пусть и бывшему, не входило в его планы.