Сузились глаза пустынника - на мгновение, и губы скривила усмешка. Где-то вдалеке стрекочет раздосадованный скорпион. Его прочли. Взвесили. Против него выработали тактику. Отразили - причём древком! Плохо становится старым, плохо когда проверенные трюки дают осечку. Таким будет конец для Абдулы, старого разбойника? Этого хочет небо? Он встретит свою гибель на далёкой чужбине? Сердце на мгновение запинается в груди. Хорошо что песок под ногами, смерть на нём будет правильная.
Злость толкается ураганом в груди. Анчар не первый раз становился под падающим небом. И всё ещё жив. Там, позади, в пустыне, его знали. Одни проклинали его имя, пугая им детей. Другие чуть не молились на него. Пожар в груди разрастается. Иногда его сравнивали с бурей.
Обузданная злость придаёт сил. Сухие мышцы наливаются силой. Угрожающее поблескивает остриё алебарды. Валькирия будто стоит в строю. Будто плечом к плечу стоят с ней одним строем бойцы. Кажется, что сила вся сила отряда стоит против него. Но Абдула знает толк в том как нападать.
Буря ещё не кончилась. Сможет ли оазис обороны амазонки сдержать натиск пустыни? Немного пригнувшись воин шагнул вперёд. Немного сокращая дистанцию. Всё ещё за пределами взмаха алебарды. Возможно, ему далеко до Багрового Ветра, легенды его отрочества. Но в открытом бою и он кое-что может. Ноги сделали странный, запутанный пируэт, будто столичный модник решил оставить на песке роспись в виде своих инициалов.
А затем Абдула кинулся вперёд. Самум пришёл на арену стольного града Империи. Как кидались вперёд многие другие, такие же как он, дервиши. Вот только в нём больше не было ни злости, ни гнева. Будто пустой сосуд с потрескавшимся стенками, оставленный на солнце, он был спокоен и преисполнен пустоты. Он был полностью сосредоточен. Воздух застонал, рассекаемый первым ударом. Ритм пустыни, зловещий гимн смерти под палящим солнцем сейчас шёл на встречу цветку лесов.