- …и насаживаешь его на копье, как на вертел!
Ирма, давняя подруга еще по имперским ауксилариям, в последний раз проверяет доспех Деяниры перед боем, в десятый раз повторяя одни и те же советы, как одолеть врага. Она явно нервничает – да и сама Куница тоже.
Казалось бы, чего такого – встретиться с очередным коршуном пустыни накоротке? Не первый раз, и, дай Лес, не последний. Да и на арене она не в первый раз – правда досель она только смотрела с трибун, как схлестываются на потеху толпе гладиаторы. Но сегодня она сама должна впервые ступить на горячий песок арены и окропить его кровью. А своей или чужой – бой покажет.
Непривычно воевать под взглядами сотен человек, и немного страшно выйти под истошные крики жадной до смерти публики. Но она идет на поединок не на потеху плебсу, и не ради удовлетворения собственной гордыни. У нее есть цель и крепкие руки – окажется ли этого достаточно для победы?
- Ну, сестренка, готова, и да хранят тебя Предки!
Дянира коротко кивает и, взяв со стойки алебарду, давно уже заменившую привычное копье, твердой походкой уверенного в себе человека направляется к проему, откуда брызжет солнечный свет и доносятся крики. Первые бои уже завершились, вторые еще не начались – а значит, ей с Абдулой предстоит развлекать публику в перерыве между ними. Интересно, это награда или завуалированное оскорбление?
Ровная полоса света и тени разделяет тоннель и арену. Разделяет жизнь на «до» и «после». Женщина замирает и нервно теребит ворот рубахи, оглянувшись за спину. Теперь путь назад можно пройти только ногами вперед. Ни мольбы Предкам и Лесу, ни грязной ругани, что облегчает душу, не сорвалось с языка. Куница решилась – и переступила грань.
В лицо ударил яркий солнечный свет и гомон сотен глоток, в котором можно было различить ее имя и имя соперника. Толпу надо было поприветствовать, и амазонка, нацепив на лицо самую приветливую из своих улыбок, отсалютовала трибунам копьем, вызвав новый шквал воплей. Людской гомон отвлекал, и воительница постаралась от него абстрагироваться – их нет, это лес шумит под бешенным ветром, и только.
А там, на противоположной стороне, тот, кто волею Пряхи стал ее соперником. И Деянира приветствует его по традиции песчанников: ладонь ко лбу, к губам, к груди – и глубокий поклон. Вежливость полезна, особенно когда она ничего не стоит.
Одно обидно – ложа пуста. Тот, кто победит сегодня, не заслужит даже мимолетного взгляда Хана. Но… Замолкает глашатай, стихают трибуны. Все взгляды устремлены в одну точку, и Куница смотрит туда же, на то, как медленно выступает Первосвященница – также, как и она минуту назад, из тени на свет. Предыдущие бои были отмечены взглядом того, кто властвует над людьми. Ей же предстоит сражаться под взором богов, и это – гораздо большая честь.
Женщина уважительно склоняет голову перед одетой в белые ризы жрицей и негромко шепчет: «Даруй мне милость и удачу, старшая дщерь Солнца, Избранная Богами. И пускай на старом пепле вырастет новая роща».
Разносится окрест громкий звук гонга – словно боевой рог, призывающий на сечу. Откинув упавшую на лицо черную как вороново крыло прядь, в которую вплетен пучок еловых игл, амазонка негромко командует себе: «Алебарды к бою, ублюдки! Вы что, собираетесь жить вечно!?». Перехватив свое верное оружие, она уже не спускает глаз со смертельно опасного соперника, медленными шагами двигаясь навстречу. Пускай и он приблизится, а там посмотрим, у кого яйца стальные, а у кого так – серебрянкой крашены.