Моя сестра — вулкан. Большую часть времени дремлющий внешне, но никогда не затухающий внутри. В его недрах постоянно совершается работа: одна термодинамическая реакция за другой, неустанно, неусыпно. Да, она настоящий Везувий, небольшой, но очень опасный. Огненный атлант, способный в один миг обрушить на головы зазевавшихся град камней, похоронить под тоннами пепла десятки тысяч людских душ.*
Ей ничего не стоит обрушить своды этого дома на наши бестолковые башки. Она может. Я живу с этой девчонкой бок о бок два десятка лет — и даже чуть больше — чтобы утверждать это наверняка: она может. Тлеющий огонёк, способный в одну секунду переродиться в напалм.
Да, временами она взбалмошная и сумасшедшая. Но чего у неё не отнять, так это человечности, которой, кажется, напрочь лишён я. Она моя совесть. И когда она негодует на мою холодность и скотские замашки, я уверен: это за дело.
Да, дал я маху. Видимо, настолько привык созерцать у своих ног трупы жертв — результат успешно выполненного заказа — что сознание выработало своего рода иммунитет к подобным "натюрмортам". А по отношению к старику — форменное свинство. Он хорошо ко мне относился.
Я не стал спорить. Лишь молча кивнул. Мол, согласен с претензиями, справедливо.
— Ну что, взяли? На раз-два-три, — обратился к Генриху.
В кабинете учителя я бывал крайне редко, но, думаю, не заблудимся. Да и Агни покажет дорогу.