Брат сунул мне в руки тёплую кружку, что-то сказал. Я кивнула. Жест вышел безжизненным, каким-то автоматическим, как у робота. Впрочем, это недалеко от истины: тело будто одеревенело и запустило программу «лайтовых» заводских настроек, согласно которым выполняются только основные, самые базовые функции жизнеобеспечения. Перевестись в режим экономии энергии, сохранив тем самым выживаемость особи. Сесть, сделать глоток жидкости, залипнуть в одну точку воспаленными глазами и так замереть немигающей совой. А слёзы всё струятся по щекам солёными змейками и, сорвавшись с подбородка, падают в чашку — кап, кап, кап...
Наверное, я слабая. Горе, ненависть, страх — любая сильная эмоция в первые моменты выводит меня из строя. Будто разрядом молнии проходит сквозь тело, от макушки до самых кончиков пальцев, — и я отдаюсь всецело во власть этой древнейшей, первобытной стихии. Кружусь в этом вихре безумного танца, кружусь, кружусь... Пока не напитаюсь сполна. Кто сказал, что сильные чувства выматывают? При умелом использовании совсем наоборот — энергетический сгусток, всё равно что мощная батарейка. Выброс эмоций освобождает место для новых мыслей, чувств, ощущений. Стартует стремительный перезапуск всех систем, как бы выразились технари или биологи.
Так же и сейчас. Мой теперешний ступор — видимость, иллюзия. Выплаканное горе уступает место новому чувству — мощному, всепоглощающему. Ненависть. Ненавижу их всех.
Я перевожу взгляд с одного участника сцены на другого. Мог кто из них убить Артура? Запросто.
Генрих. Этот мистер Мёртвая Душа. Что он сделал, увидев безжизненное тело своего учителя? Хмыкнул и пожал плечами. Пожал (!) плечами (!)! Да ему похуй, валяйся мы все здесь штабелями жмуриков!
Лена. Кажется, она тоже была близка с Артуром, связана связью гораздо более тесной, чем «учитель—ученик». И что же? Мы втыкаем в рунный круг и болтаем о бирюльках, чёрт бы их не видал! Конечно, это же гораздо важнее!
Шин. Или Дэн. Хрен его разберёт. Этот способен убить просто ради получения кайфа. А лишать жизни мага — особенный кайф, для изощрённых ценителей.
Брат? Временами он, конечно, бесчувственный мудак с ледышкой вместо сердца, ни черта не смыслящий в нормальных, человеческих отношениях. Но... я бы почувствовала кровь учителя на его руках. Не знаю, как назвать это — шестым, десятым ли чувством — но наша связь зародилась с зачатия в утробе матери. Мне 20. Но этого говнюка я терплю 20 лет и 9 месяцев своей жизни. А потому знаю: это не он.
— Да что вы за люди-то такие?! Как вы можете!
Я вспыхиваю моментально, как свечка. Вскакиваю с дивана, в несколько отрывистых шагов преодолеваю отделяющее меня от группы расстояние.
— Руны? Артефакты? Какие на хуй камушки — у вас под ногами лежит ваш наставник! Это вам элемент интерьера, коврик прикроватный, что ли! Давайте ещё ноги о него вытрите, чтоб уж на все сто выразить, насколько вам насрать!
Меня душит негодование от кощунства и неуважения к тому, кто делился с ними самым ценным в нашем мире — знаниями. И это преданные ученики? Похоже, Артур ужасно разбирался в людях... С удовольствием вызвала бы сейчас ребят из Инферно, прямо руки чешутся! Чтобы отходили этих обалдуев плетьми — может, воспитались бы хоть чуть-чуть. Меня заметно потряхивает — и всё же я опускаюсь рядом с погибшим и закрываю ему глаза.
— Мне нужно побыть с учителем наедине некоторое время, — говорю уже спокойней, даже холодно. — Буду очень признательна, если его перенесут в кабинет.
Из всего числа комнат в доме эту, на третьем этаже, Артур любил больше всех. А значит, там самая подходящая атмосфера и энергетика для ритуала.
Моя последняя реплика обращена к Айсу. Для переноса тела всё же требуется физическая сила мужчины. А, вон и Генрих предлагает то же самое, наконец-то кто-то совестливый отыскался.